— Как же хорошо… — шептала она. — Как я люблю твои губы… Ах… Мерлин, особенно там… Да, Драко… Да, пожалуйста…
Малфой целовал её худенькое, но такое сладкое и желанное тело везде, где только можно, сводя с ума и её, и себя. Это было похоже на танец двух растений, обвивающих друг друга. Они забыли обо всём: о мире вокруг, о том, что за дверью стоят её друзья, о том, что они вообще расставались когда-то. Были только он и она, и много, очень много прикосновений, поцелуев и стонов блаженства. А потом Драко размеренно двигался в ней, а Гермиона с любовью смотрела в его глаза, и он чувствовал себя на седьмом небе от счастья.
Грейнджер вернулась в его жизнь.
Когда они сполна насладились близостью, то улеглись рядом, крепко прижавшись друг к другу влажными от пота телами. Разгорячённые и счастливые. Драко улыбался и краем глаза ловил такую же расслабленную и довольную улыбку Гермионы.
— Я хочу, чтобы ты переехала ко мне, моя фея… Не смогу больше быть далеко от тебя… Совсем завяну. — проговорил он, поглаживая её спину ладонью.
— Ты уверен? — Гермиона легла ему на грудь подбородком и игриво поиграла бровями. — Готов принимать у себя дома моих многочисленных друзей? Гарри Поттера? И всё семейство Уизли?
Он усмехнулся, качая головой:
— Уверен и готов. Дом большой, всем рыжим найдётся по комнате. Как и всем твоим детям…
Она закатила глаза и рассмеялась:
— У меня нет детей, и я прекрасно знаю, что ты знаешь об этом.
— Хотела отпугнуть меня ребёнком? — Драко самодовольно хмыкнул и провёл пальцем по кончику её точёного носа. — Ты всё-таки очень плохо меня изучила.
— Хочешь сказать, что любишь детей? — она удивлённо подняла брови.
— Нет, я не люблю чужих детей, — признался Драко. — но я умею с ними общаться, и дети почему-то сами любят меня.
Гермиона потянулась и поцеловала его в губы:
— Потому что ты хороший человек, что бы ты там о себе ни думал.
Драко точно знал, что не такой уж он и хороший, каким его видит Грейнджер. Но от её веры в него на душе цвели цветы и пели птицы. Она, как всегда, одним словом и поцелуем заставляла его чувствовать себя цельным, полным идей и готовым сворачивать горы.
— А ещё ты отлично умеешь рассказывать сказки, мой сказочник, — добавила Гермиона с лукавой улыбкой.
— Вот именно! — хитро ухмыльнулся он. — И я умею не только это… Переезжай ко мне и я покажу всё, на что способен!
Грейнджер, смеясь над его самоуверенностью, закатила глаза, а Драко перевернул её на спину и затянул в ещё один жаркий поцелуй.
Комментарий к 7. Фея и сказочник
Ну, что вы думаете обо всём этом?) Нас ещё ждёт эпилог, мысли Гермионы и немножко про других героев)
Спасибо огромное за красоту в тексте моей замечТательной бете Алисинье!
========== 8. Эпилог ==========
Проводив последних Уизли к месту аппарации за воротами, Гермиона возвращалась по мощёной дорожке обратно к белому зданию отеля. Вечерело. Она куталась в тёплое пальто, глядя на уютные огоньки над цветущим живым лабиринтом. Был почти конец октября, но кусты вдруг ожили и вновь покрылись белыми пышными бутонами. И сейчас в парке и повсюду вокруг мэнора витал приятный аромат роз, круживший голову и приводивший постояльцев и гостей в состояние лёгкой влюблённости.
Гермиона улыбнулась. Она знала, почему кусты зацвели. Впереди на крыльце в чёрном пальто ждал счастливый виновник всего этого розового безобразия. Ведьма помахала ему, и когда он ответил ей дружелюбным кивком, задумалась о том, какая же странная штука жизнь.
Долгие годы она была влюблена в Рона Уизли и не смотрела ни на кого другого, считая его лучшим из мужчин. При всём при этом Гермиона не чувствовала к нему какой-то необычайной тяги, о которой говорили её подруги и рассказывали истории из книг. Рон был привычкой. Она знала его достаточно хорошо, что вселяло ей уверенность в будущие крепкие отношения между ними. Гермиона отдалась Уизли на своё восемнадцатилетие. И это было… странно, неуклюже и неприятно. Потом в этой плоскости жизни вроде бы всё более-менее наладилось, но какого-то особого желания заниматься сексом она никогда не испытывала. Тогда Гермиона решила, что, видимо, принадлежит к той группе женщин, кто равнодушен к играм в постели, и не считала это проблемой.
Проблемы начались потом. Семейная жизнь с Роном оказалась не сахар. Рутина и быт безжалостно обрушились на них, и все трудности и недовольства полезли наружу, словно вскипевшее зелье. Оказалось, что она: «… фригидна, неумеха на кухне и вечно пропадает со своими проклятыми в Мунго!» Гермиона не винила Рона ни в чём. Он правда старался.
— Зачем я тебе? — спросил он однажды, и Грейнджер не смогла ответить на его вопрос.
Они расстались через полгода после свадьбы. Друзьями.
И она ещё глубже зарылась в исследования и работу в больнице.
Всё перевернулось, когда Гермиона приехала в отель «Белая роза».
Она впервые увидела Драко совершенно другими глазами. Не как задиру-школьника, несносного сноба и преступника — нет. Гермиона увидела молодого, красивого и очень одинокого парня.
Да, она встречалась с ним в Мунго за год до этой поездки в отель и ощутила только интерес — как к проклятому неизвестным проклятьем. Это было быстрое взаимодействие. Грейнджер даже не коснулась его. Осмотрела при помощи медбрата, зарисовала татуировки и сварила обезболивающее зелье на основе магического эпикриза данного проклятия.
Но летом желание прикоснуться к нему проросло в ней, как волшебное зерно. Малфой был похож на загадочного заколдованного принца — высокий, широкоплечий, стройный, необычайно вежливый и обходительный. Его лицо пересекали пугающие чёрные татуировки, но серо-серебристые большие глаза были полны тоски и чего-то нового по отношению к ней. Она заметила, что нравилась ему. И, к своему удивлению, Гермиона поняла, что и он нравится ей.
Она приехала в отель во второй раз, желая проверить свои чувства. И снова появилось это волшебное притяжение. Драко был ей очень интересен. Нет, даже больше — Гермионе хотелось схватить его и не отпускать. И ей было трудно смириться с тем, что до него нельзя дотронуться.
Гермиона готова была сама искать Паркинсон, чтобы та отменила проклятье.
А потом случилось настоящее чудо!
Они разрушили проклятье. Гермионе казалось, что она, будто птица, взлетает ввысь от каждого поцелуя Драко, её сердце словно выпрыгивало из груди от каждого его прикосновения. Мерлин, да она даже и не думала, что может быть такой сексуально раскрепощённой и дикой в постели. Для него. Это было потрясающе, нереально, крышесносно! Гермионе не хватало слов, чтобы описать то, что она ощущала в объятиях Драко. Он не только раскрасил её тело татуировками, но и сделал всю жизнь более яркой. Малфой стал тем, кто пробудил в ней чувственность, тем, кто открыл страстную Гермиону Грейнджер. Именно с ним она стала настоящей женщиной. Живой, самой красивой и… Любимой.
Малфой старался быть сдержанным в проявлении своих чувств за дверями спальни, на людях, но Грейнджер не раз замечала, как Драко любовался ею, думая, что она не замечает. Он всегда касался её, когда она была рядом, и слушал её — терпеливо и с интересом. И вообще был так заботлив, что Гермиона иногда была готова расплакаться от счастья, что этот прекрасный человек — её мужчина.
Возможно, причина крылась в том, что они родственные души. Соулмейты. Всё может быть. Так даже лучше. Как постоянно повторяла Луна: им двоим очень повезло, что они нашли друг друга.
Гермиона хихикнула, вспоминая, как сегодня на помолвке Лавгуд уговаривала Паркинсон заколдовать её тем же проклятьем, что и Драко. Экс-слизеринка только покрутила пальцем у виска.
— Зачем, странная ты женщина?! Вон твой соулмейт, глаз с тебя не сводит! — она указала на Блейза. — Переспи ты уже с ним! Надоели оба!