— Межсезонье, — пояснял Бадди. — Затишье.
Мне казалось, роман с Милочкой поставит все под угрозу. В день выплат, когда Бадди раздавал чеки, я осторожно завел с ним разговор.
— Симпатичная девушка, — сказал я.
— Я не в ее вкусе. Попробуй — вроде ты ей приглянулся.
— Не хочу лишиться работы за приставание к персоналу.
Бадди хищно расхохотался:
— Милочка знает, чего хочет. На твоем месте я бы только о сексе и думал. Знаешь, если Милочка тебе уступит, я буду тебя уважать.
С тех пор я ждал удобного момента, и комната 409 стала средоточием моих желаний.
Как-то жарким полднем я вошел туда один. Звуки наверху, как всегда, возбуждали. Непослушными пальцами я набрал ее номер. Милочка знала, зачем я зову, задержалась на несколько минут и все-таки пришла.
Звуков наверху она словно не слышала, она слушала только меня, а я едва мог говорить, да и о чем? Она знала, что я сгораю от желания. Я поцеловал ее — это и была просьба. Милочка позволила мне снять с нее одежду.
— Ты полюбишь меня, — поклялся я.
Наши тела соединились, кровать начала раскачиваться, подстраиваясь под ритм тех, наверху.
С того раза я ежедневно находил предлог, чтобы заняться любовью, всегда в той же комнате. Я никого не размещал в ней, сохраняя этот номер для нас с Милочкой.
Узнав о ее беременности, я обрадовался. Новая жизнь, как раз то, в чем я нуждался, и прекрасно, что ничего не планировалось заранее. Ребенок — нежданное счастье. Я еще не настолько стар, я успею вырастить его, дать образование — об этом ведь нужно позаботиться заранее. Даже Пуамана была довольна: я пришелся ей по душе, а это уже немало — она-то разбиралась в мужчинах.
— Девочка будет, — предсказала она.
— В твоем возрасте обзавестись ребенком — все равно что кредит на тридцать лет взять, — схохмил Бадди.
О том, как Пуамана провела ночь в «Хилтоне» с президентом Кеннеди, Бадди рассказал мне уже после того, как родилась Роз. Для Пуаманы он был обычным хаоле, белым с материка, да еще и с больной спиной. Только он мог стать отцом Милочки, но Милочка не знала этого, не сообразил и Спарки Леммо, организовавший ту встречу. Знал только Бадди, а теперь и я.
— Этого бы не случилось, если б парочка в номере 509 так не шумела, занимаясь любовью, — оправдывался я.
— Нет там никакой парочки, — возразил Бадди. — Только этот ублюдок Роланд Миранда, плотник. Устроил себе в моей гостинице мастерскую и отказывается съезжать.
7. Плотник Миранда
Роланд Миранда трудится за верстаком, вздыхает наждак, пила вскрикивает, словно раскачивающаяся кровать. Он живет в номере 509, там же работает, почти не выходит. Еще одна ставка Бадди, на сей раз — неудачная, о которой лучше не вспоминать. Как-то раз Бадди затеял ремонт, работу проводил Миранда. Когда настало время платить, Бадди проявил редкую изобретательность. Старый Миранда немало потрудился, нанял еще четырех человек и проработал полгода. Счета росли, а Бадди спокойно выжидал и в день выплаты сказал:
— Есть предложение.
Он предложил Миранде на выбор: деньги или номер в гостинице пожизненно.
Миранда предпочел комнату. Бадди это устраивало, сделка казалась выгодной: старик имел собственное жилье, у него было полно работы, когда ему пользоваться комнатой? А Миранда взял и продал дом с мастерской, оставил себе только инструменты и с ними переселился в отель «Гонолулу». Какое будущее ожидало его в противном случае? «Аркадия», дом престарелых возле школы Пунаху, битком набитый старичьем, где пахло дважды прокрученным через мясорубку фаршем, студнем, смертью. Миранда был одинок, еду заказывал в номер, к себе никого не пускал. Забытый всеми постоялец — не личность, а источник соблазнительных звуков.
Визг его пилы я принял за всхлипы влюбленных. Другие постояльцы жаловались на беспокойных детей, брошенных без присмотра эгоистами-родителями, или же им казалось, что там глухой старик бестолково выдвигает и задвигает ящики. Знавшие Миранду полагали, что он переоборудует комнату по своему вкусу. «Когда же он закончит?» — недоумевали они. Со временем стало ясно, что Бадди прогадал: Миранда продержался в гостинице дольше большинства служащих. Бадди уже имени его слышать не хотел. В журнале регистрации против номера 509 значилось: «Занято. Постоянный жилец. Не обслуживать». Горничные к нему не заглядывали.