Я сидел и смотрел на большие ласковые волны, катившиеся к Вайкики, неторопливо приподнимаясь над ровной поверхностью океана, строясь рядами, набухая ближе к берегу, вздымая белые гребни, перед тем как обмякнуть, опасть, рассыпаться и умереть, превратиться в хлопья, похожие на мыльную пену, и впитаться в промокший песок. Казалось, что где-то вдали огромная невидимая рука создает каждую волну по отдельности, взбивая океан, приводя воду в движение, творит их вновь и вновь ради великолепной концовки.
Книга Толстого на островах стала бременем, лишней обузой и постоянно вызывала насмешки: «Что ты будешь делать с этой штукой?», «Да уж, с ней не заскучаешь».
— Более толще, чем Библия, — заметил как-то раз Кеола и включил опрыскиватель так удачно, что через распахнутое окно обрызгал и стены моего кабинета, и меня самого. Промокла и книга, отчего разбухла еще больше, и, даже после того как страницы просохли, корешок, ее позвоночник, сохранил все тот же сутулый изгиб.
Я сказал Кеоле (он поливал кустарник возле бассейна):
— Чтобы узнать о своей болезни, человек идет к врачу. Он спрашивает: «Насколько плохи мои дела?», и врач отвечает: «Сформулируем это так: не беритесь за толстую книгу».
— Э? — переспросил Кеола, усмехаясь, всем своим видом выражая недоумение, повернулся, махнул шлангом и окатил и меня, и книгу. Простая душа: вырвет, бывало, крючковатое жало у многоножки из хвоста, посадит многоножку себе в рот и пугает чужаков, широко улыбаясь, открывая рот, позволяя насекомому свободно ползать по своим губам и смуглой щеке. «Вот как выглядит дьявол», — наставлял он. Кеола обрел Иисуса.
В Вайкики стояла жара, меня уже тошнило от всех этих песенок про «Перламутровые ракушки», «Пузырьки-пузыречки» и «Прекрасные руки хулы». Я был во всех отношениях одинок и собирался начать все заново в том возрасте, когда ничто не кажется новым. Я воображал себя Рембо, потеющим в абиссинской конторе. Отвергая участь писателя, я выбирал себе в святые покровители авторов, оставивших это ремесло и занявшихся другим делом: того же Рембо, Мелвилла, Т. Э. Лоуренса, Сэлинджера, самого Толстого. Порой Бадди заглядывал в гостиницу обсудить дела. Один раз мы обсуждали с ним, как бы уговорить старого телеактера Джека Лорда[6] раз в неделю наведываться к нам (угощение и выпивка бесплатно), чтобы постоянно проживавшая у нас журналистка мадам Ма могла упомянуть об этом в своей еженедельной колонке. Люди приходили бы к нам только ради того, чтобы оказаться рядом со звездой из сериала «Гавайи, пять-ноль», однако Лорд, сделавшийся затворником, отверг приглашение. В другой раз Бадди сказал:
— У Тома Селлека[7] есть свой интерес в «Черной Орхидее», зато на Мауи живет Джордж Харрисон. Отличный материал для статьи: «Битл обедает в отеле „Гонолулу“».
— Как бы нам его залучить?
Мы ели липкий лиловый пои[8], жирную свинину и остывшие макароны. Бадди вдумчиво жевал, улыбаясь, демонстрируя ряд крепких белых зубов, как у Вронского, обсуждая свои проблемы, словно Облонский.
— Я подумывал насчет шведского стола, — заявил он, слизывая с кончиков пальцев пои, и без всякого перехода спросил: — У тебя от таких книг голова не болит?
— Голова болит, когда я не читаю.
В первые недели работы, видя Милочку, я испытывал неутолимую похоть, но по-прежнему выжидал, когда подвернется случай пригласить ее на свидание. Не хотелось попасть в неловкую ситуацию, чересчур откровенно ухаживая за подчиненной. Чтобы закамуфлировать свои намерения, я принялся расспрашивать Бадди о ее матери.
— Пуамана была у нас «леди Укелеле»[9], — сообщил Бадди. — Начинала «кокосовой принцессой».
— Мне показалось, она не слишком умна.
— Ты говоришь так, словно это очень плохо.
— Она, может быть, даже неграмотна.
— Книги — не главное в жизни. У нее есть мана, — слышишь, «Пуа-мана»? — духовная энергия. — Фыркнув, Бадди добавил: — Чем дольше живешь на островах, тем лучше понимаешь: низкий коэффициент интеллекта у женщины — часть ее обаяния.
— Но у тебя жена умная.
— Стелла не жена мне, а вахина. Трах-партнер. Вообще-то у меня проблемы с женщинами. Стелла меня в гроб вгонит. Потрясная баба.
Я хотел сказать Бадди, как он похож на Облонского, просто чтобы полюбоваться на его реакцию, однако после ланча, переходя из столовой в холл, Бадди подозвал меня:
— Поди сюда, хочу тебе кое-что показать.
Он опустился на колени возле бассейна, и я встал рядом с ним. Бадди сказал:
— Видишь ту темную штуку на дне возле слива?
6
Джек Лорд (Джон Патрик Райан, 1920–1998) — телевизионный актер, снимался в полицейском сериале «Гавайи, пять-ноль» (1968–1980), умер в Гонолулу.