Гудки пришлось слушать долго, но в итоге хриплый прокуренный бас все-таки раздался на том конце провода.
— Подполковник Сухарев, — гаркнул мужчина мне на ухо.
— Сергей Николаевич, доброе утро, — бодро начала я.
— О, нет, Мара, — простонал телефон, — что опять?
— Приехать сможете?
— Все так серьезно?
— Более чем, — вздохнула я, быстро рассказав подполковнику о случившемся.
— Марочка, извини, сегодня никак не смогу.
— Сергей Николаевич, у нее всего шесть дней, как я поняла, — жалобно проныла. На руке девушки в тот момент, как она дотронулась до ключа, появился тонкий топазовый браслет с шестью камнями.
— Мара, правда, не могу, совещание у нас…
— А если Кит труп найдет?
— Давай так, я попрошу ребят поискать, может, кто и заявлял о пропаже американской балерины, может, порасспрашиваю знакомых в консульстве, а ты будь на связи. Если что, Волка к тебе пришлю.
— Кого? — насторожилась я.
— Да перевелся тут к нам один, Волков, неделю назад, вроде толковый парень.
— Но ведь…
— Ну, придется как-то крутиться, Марочка, — хмыкнула трубка. — Все, отбой, — и Сергей Николаевич отключился.
Я осторожно поставила трубку на базу и громко, от души, выругалась.
Еще мне тут посторонних живых не хватало, ни черта не знающих об особенностях отеля и его постояльцах.
Господи, надо было идти спать, авось, ничего бы не случилось.
Через полчаса вернулся Кит, весь промокший, но с чумоданом — таким модным, пластиковым — и женским клатчем под мышкой. Смотрелся он до того смешно, что я не удержалась и прыснула. Панк нахмурился, скривился. Я еще раз его оглядела и просто легла на стойку, заржав в голос. Бугай под два метра ростом, весь пирсингованный, с зеленым, завалившимся набок ирокезом, в желтых резиновых перчатках, с красным чемоданом и бежевым кожаным клатчем под мышкой.
— Прекрати ржать, — буркнуло это чудо.
— Не могу, — заикаясь, простонала я. Кит грохнул вещами об пол и скрестил на груди руки. Меня чуть отпустило, но ирокез все равно не давал покоя. Я махнула парню рукой, предлагая следовать за мной, и отправилась в свою комнату.
— Почему зонт не взял? — швырнула я в него полотенцем, надевая перчатки и шапочку и расстилая на полу клеенку, примеряясь к сумке. Я в этом «бизнесе», прости Господи, достаточно давно, чтобы понимать, как надо себя правильно вести.
— Да как-то… — пожал панк плечами. — Я все сфотографировал, и внутри, и снаружи. Трупа нет, крови тоже, да и следов не особо — дождь на улице.
— Ясно, — я расстегнула змейку и залезла внутрь сумочки в поисках документов. Но ни с первого, ни со второго раза ничего не нашла, пришлось вытряхнуть на пол все содержимое. Негусто. Мятная жвачка, маленькая косметичка, кошелек с наличкой, преимущественно мелкими купюрами, влажные салфетки, пудреница, футляр для солнечных очков.
— Ты бардачок смотрел?
— Да, пустой. Такое чувство, что машина напрокат взята.
— Должны быть права, — пробормотала я себе под нос. — Международные. В сумочке их нет. И документов вообще никаких нет, даже кредиток, мобильника тоже.
— Не было прав, и паспорта, и кредиток, я машину хорошо осмотрел, сумочка под пассажирским сидением была, чемодан — в багажнике.
Я еще раз пробежала глазами по пустому клатчу и приуныла. Чем дальше, тем больше мне не нравилась вся эта ситуация: документов нет, крови нет, трупа нет. Машина-призрак, не иначе. Подтолкнула Киту планшет, у меня в комнате Wi-Fi работал как надо, я постаралась.
— Посмотри, какие балетные труппы в Москву недавно на гастроли приезжали из Америки. В течение месяца — двух недель примерно.
— Почему месяца?
— Чемодан маленький, — подтащила я к себе багаж свежеубиенной, — такая девушка с собой вещей достаточно возьмет. Месяц — срок долгий, даже две недели много, максимум — неделя.
Крышка открылась легко, и я нырнула внутрь. Аккуратно достала вещи.
Да этого даже на неделю не хватит. Такое чувство…
— Она ехала к кому-то, скорее всего, на выходные, — сделала я вывод в итоге, внимательно оглядывая сам чемодан. — Может, вообще только на один день. Саквояж новый, маленький, на нем ни царапины. Да и содержимое: платье вечернее, комплект дорого белья, джинсы, пара футболок… Кроссовки тоже, судя по всему, новые. Личных вещей почти никаких. Ни любимой растянутой пижамы, ни плюшевого мишки, ни мамочки с папочкой, улыбающихся с глянцевой фотографии.
— К любовнику? — подал голос Кит, не отрывая головы от планшета.
— Не знаю, не уверена.
— Почему?
— Смущает меня чем-то набор шмоток. Только никак не могу понять чем, — я разглядывала аккуратные стопки, но поймать мысль пока не получалось.