Парень кивнул, подмигнул мальчишке, который никак не отреагировал на его подмигивание, и резво схватился за сумки.
— Тяжело, а? — с усмешкой осведомился верзила.
Служащий побагровел от напряжения, но сумел сохранить радушную улыбку.
— Я донесу!
— Конечно, донесешь. Только смотри не урони, а то враз уволю! У меня там хрупкие вещи, понял?
— Да.
— Вот так.
Верзила проследил за носильщиком насмешливым взглядом, затем, задрав голову, посмотрел на отель и сладко потянулся.
— Это я хорошее место выбрал, — проговорил он, скаля в улыбке крупные, белые зубы. — Данька, отель что надо. Ты уж мне поверь.
— Я верю, — буркнул мальчишка.
— Погоди-ка… — Заметив рядом долговязого субъекта в помятом пиджаке и потертых джинсах, верзила громко его окликнул:
— Эй, мил человек, добрый день!
Мужчина убрал в карман зажигалку, выпустил изо рта облако дыма и глянул на гиганта в белом костюме.
— День добрый, — ответил он.
Верзила, добродушно улыбнувшись, протянул ему огромную ладонь и представился:
— Павел Андреевич Крушилин. Бизнесмен.
— Егор Коренев, — ответил долговязый.
Они пожали друг другу руки.
— Тоже отдыхать? — осведомился Крушилин.
Егор кивнул:
— Да.
— Это дело! А это сынишка мой — Данька. Данил по полному. На вид он тщедушный, но с мозгами у него все в порядке.
— Привет! — улыбнулся мальчику Коренев.
— Здравствуйте, — сухо проговорил мальчик.
Крушилин положил ему руку на плечо и спросил:
— Данька, скажи, в каком году рухнула Римская империя?
— Пап! — нахмурился мальчик.
— Ну, скажи! Чего тебе, жалко, что ли?
Мальчик вздохнул и привычно отчеканил:
— Упадок Римской империи продолжался несколько веков. Окончательно ее существование закончилась в 476 году нашей эры захватом Рима германцами и готами под предводительством Одоакра.
Крушилин довольно засмеялся и взглянул на Коренева:
— Видал, как шпарит? О чем хошь его спроси — все расскажет. И как только в башке все помещается, ума не приложу! Ладно, Данька, пошли. Надо бы вздремнуть с дороги. Кстати… э-э… как вас там, забыл…
— Егор, — подсказал Коренев.
Крушилин кивнул:
— Ну да, Егор. Я это… собираюсь вечерком малость кутнуть на берегу. Не хотите присоединиться? — Он покосился на мальчика, чуть наклонился к уху Егора и жарко прошептал: — Девочек из города выпишу, поляну накрою, все дела! Ты как?
— Никак, — ответил Егор.
— В каком смысле?
— В прямом.
Крушилин вздохнул и окинул долговязую фигуру Коренева хмурым взглядом.
— А чего никак-то? Со здоровьем, что ли, проблемы?
— Нет.
— А что тогда?
— Не люблю.
— А-а. Ну ясно.
— Я пойду, — сказал Егор.
— Давай, — кивнул Крушилин.
Коренев подмигнул мальчику, повернулся и зашагал к дубовым дверям отеля.
— Ишь, каков гусак! — насмешливо проговорил ему вслед Крушилин и повернулся к сыну. — Пошли, что ли, Дань?
— Пошли.
Верзила взял мальчика за руку, и оба двинулись к отелю.
Бросив вещи в номере, Егор отправился на разведку. За час он осмотрел отель и парк, но ничего странного не обнаружил. Парк оказался вполне ухоженным, с асфальтовыми дорожками и круглыми колпаками фонарей.
Бродя по парку, Коренев то и дело сталкивался с постояльцами. Некоторым просто кивал, спеша пройти мимо, с другими (когда улизнуть просто так не удавалось) завязывал короткий, ни к чему не обязывающий разговор.
В конце концов Егор сел на скамейку и закурил.
Прямых улик спустя четыре месяца после убийства не найдешь. На то, чтобы ходить вокруг да около, нет времени. Значит, нужно действовать в лоб, идти к цели прямым и кратчайшим путем.
Начать стоит с опроса потенциальных свидетелей.
— Девушка, одну секунду…
Поняв, что Егор обращается к ней, молоденькая горничная не только не остановилась, а еще быстрее покатила по коридору свою тележку.
Егору пришлось приложить усилие, чтобы нагнать ее до того, как она вкатит тележку в грузовой лифт.
— Не так быстро! — Коренев преградил ей дорогу.
Горничная посмотрела на него гневным взглядом, но тут же отвела глаза и тихо пробормотала:
— Простите, но мне нужно идти.
— Вы так спешите?
— Да. У меня еще много работы.
Двери лифта с шумом лязгнули у Коренева за спиной.
— Похоже, лифт ушел, — сказал Егор. — Теперь придется дожидаться следующего.
Девушка подняла взгляд, и Егору показалось, что он видит в ее глазах затаенный испуг.