— Расскажи мне про Ракольскую, — потребовала Настя.
Макс как-то воровато глянул по сторонам и облизнул губы.
— А что рассказывать? — тихо спросил он.
— Она лежит в больнице с инсультом. При чем тут моя мать?
Макс улыбнулся, и Настя подумала: если бы змея могла улыбаться, это выглядело бы именно так.
— Ракольская была конкуренткой твоей матери. За несколько дней до выборов в газете появилась статья, разоблачающая ее махинации в комитете солдатских матерей. Там говорилось, что она использует погибшего сына как ширму, чтобы обделывать свои грязные делишки.
— Это правда?
— Конечно!
Настя помолчала, сверля Макса пристальным взглядом.
— Это вы сделали? — резко спросила она.
— Что именно?
— Вы опубликовали эту статью?
Макс молчал.
— Отвечай, когда я спрашиваю! — властно потребовала Настя.
Макс улыбнулся и покачал головой.
— Вылитая мать! Однако, будь добра, веди себя потише. Ты всего лишь юная девушка и не имеешь права орать на меня. Твоя Ракольская сама ввязалась в борьбу, никто ее за руку не тянул. А на войне все средства хороши. Уверяю тебя, на месте твоей матери она бы поступила точно так же. Тут нет ничего личного. Обычный «черный пиар».
— Значит, все, что говорил калека, правда?
Макс вновь глянул по сторонам, затем посмотрел Насте в глаза и тихо сказал:
— Знаешь, как говорят? Ноу комментс. По-нашему — без комментариев.
Настя оцепенела.
— Это все алкоголь, — пробормотала она. — Это все из-за того, что она снова начала пить.
— Чепуха, — фыркнул Макс. — Твоя мать — великая женщина. Великий человек тем и отличается: он способен легко переступить через то, к чему обыкновенный даже подойти боится.
Зрачки Насти хищно сузились, точь-в-точь как у матери, когда та приходила в ярость.
— Это ты про себя говоришь? — процедила она, не разжимая зубов. — Это ты способен переступить?
Макс пожал плечами:
— Я всего лишь учусь. Но я хороший ученик. Поверь мне, девочка, твоя мама далеко пойдет. И когда она окажется на самом верху, я хочу быть рядом с ней. Понимаешь, о чем я? — И он весело подмигнул Насте.
— Кто-нибудь должен вас остановить, — сказала вдруг Настя.
— Что? — не расслышал Макс.
— Кто-нибудь должен вас остановить, — твердо повторила Настя.
Он улыбнулся, покачал головой:
— Не получится. Твоя мама — безжалостная акула с железными зубами. Ей нужно было только начать, решиться сожрать первую жертву и почувствовать вкус крови. Она это сделала. И не дай бог кому-нибудь встать у нее на пути.
Сейчас, сидя в машине и вспоминая эти слова, Настя поймала себя на том, что не испытывает к матери ничего, хотя бы отдаленно похожего на ненависть. Она чуть-чуть приоткрыла глаза и покосилась на мать. Та выглядела уставшей и постаревшей. Предвыборная гонка действительно здорово ее вымотала.
Из-за поворота вынырнул отель.
— Смотрится неплохо, — проговорила Татьяна Михайловна и отхлебнула из бутылочки. — Надеюсь, здешняя вода действительно целебная. Иначе мне придется похлопотать о закрытии этого белокаменного вертепа.
Блондинка, стройная и одетая по последней моде, удобно расположилась на заднем сиденье желтого такси. Она прекрасно держалась и была, что называется, шикарной девицей. Большие голубые глаза смотрели на окружающих тем откровенно оценивающим и полным смешливой неуязвимости взглядом, который прощается только красивым молодым женщинам.
Звали блондинку Инна, однако сама она предпочитала называть себя Ева — таков был ее сценический псевдоним.
Мужчине, сидевшему рядом с Евой, было на вид лет двадцать пять. Рослый, мускулистый самец с красивым, немного капризным лицом и длинными светло-русыми волосами. Звали его Влад.
Из-за поворота показался белоснежный отель. Ева смотрела на него восхищенно.
— Он даже лучше, чем на рекламном проспекте, — восторженно проговорила она. — Он мне нравится!
— А мне нравишься ты, — сказал Влад и откинул со лба длинную белокурую прядь.
— Правда? — Ева улыбнулась. Кокетливо передернула плечами и уточнила: — А что именно тебе во мне нравится?
— Ну… — Влад насмешливо пожал плечами. — Мне нравится твоя кругленькая попка.
— А еще?
— Твоя талия, которую я могу обхватить ладонями.
— А еще?
— Твои стройные ножки, которые лучше всего смотрятся на моих плечах.
— Еще!
— Еще? — Влад засмеялся. — Какая ты ненасытная! Я люблю тебя всю!