Девушка вела себя не то, чтобы уж совсем неадекватно, но её настроение менялось чуть ли ни каждую минуту.
Иногда, Королева, гордо вскинув голову, начинала командовать всеми, кто в этот миг оказался в зоне досягаемости. Не исключая Кирилла со страхом наблюдавшего за переменами в поведении девушки.
Потому как в следующую минуту Королева, забивалась в угол постели, опускала голову на обхваченные руками коленки и начинала тихо плакать. Да что там – плакать?! Она жалобно скулила, прерывая всхлипывания поднадоевшими вопросами:
– Кто я теперь? Зачем я здесь? Почему? За что?!
Кирилл в сотый раз повторял одно и то же, убеждал плаксу в том, что все было сделано для её же блага. Что нужно пережить эти месяцы на леднике, а потом…
При этих словах Королева оживала, поднимала на Кирилла зарёванное лицо, словно вопрошая, а что же будет потом? И не дождавшись ответа, которого и сам «сопровождающий» не знал, словно вспомнив, кто она есть на самом деле, призывала нежить.
Вихты неслись в подвал, таща подносы нагруженные едой. Несмотря на отвратительное настроение, отсутствием аппетита Королева явно не страдала. Клара смотрела на то, как девушка поглощает один кусок пирога за другим, довольно улыбалась. Карл скептически хмыкал, бурча себе под нос, что если дело и дальше так пойдет, то не сегодня-завтра, девица, у которой, похоже, с самого рождения крошки сухой во рту не было, затребует к трапезе шнапсу.
Откушав, Королева звала горничных зелиген, желая еще раз осмотреть себя в зеркале. Лесные девы жмурились от страха перед гневом той, кому им приказали служить. Потому как едва девушка успевала увидеть свое отражение, как её обуревал новый приступ гнева и новая истерика.
Баночки с притираниями, флаконы с «кельнской водой», да и серебряный тазик для омовения летели на пол от удара недовольной фурии. Серебряная щетка для волос могла бы вполне расколотить зеркало, в которое была запущена. Кирилл радовался тому, что и само зеркало было изготовлено из отполированной серебряной пластины, а потому никакого вреда ему нанесено не было. Разве что все пространство наполнялось грохотом и звоном. Зелигены замирали, становясь похожими на деревья в ветвях которых они жили.
В подвал снова спускалась Клара, собирала разбросанные по полу принадлежности для ухода за кожей и волосами, нагружала ими лесных дев, шепотом приказывала им подниматься наверх. Сама же вихта принималась за уборку, стараясь не обращать внимания на новый виток истерики Королевы.
Впрочем, вслед за бурным всплеском недовольства наступал период апатии и уныния. И так по несколько раз на дню.
Рюбецаль, доставив подопечных в альпийский домик, больше не появлялся. Кирилл понимал, что у духа гор предостаточно своих дел и обязанностей, и что надзор за взбалмошной девчонкой положено осуществлять тому, кого Велес «сосватал» ей в сопровождающие.
Буквально пару раз вечером, о наступлении которого Кирилл имел весьма относительное представление, его навестил Манфред.
***
Кирилл с нетерпением ждал, что хотя бы старый знакомый объяснит ему, как долго придётся сидеть в подвале, освещаемом только факелами да свечами. Почему ни ему, ни Королеве, ни разу не предложили подняться в дом, не говоря уж о том, чтобы прогуляться по окрестным горам.
– Пока нельзя, – скупо отвечал Манфред.
– А когда будет можно? – злился Кирилл, – не стану же я сидеть в подвале все эти девять месяцев до наступления следующей зимы?!
– Если будет в том необходимость – станешь, – старый знакомый был неумолим, – нужно было обсуждать все детали с Велесом, когда нанимался к нему на службу!
Кирилл и сам понимал, что сведений о том, что ему предстоит, получено от бога Нави было мало. Но мужчина не каждый день общался с представителями потусторонних миров, и чего от них ждать – попросту не имел представления. Только спустя время он понял, что заботой Велеса была Королева. А как будет чувствовать себя человек, попавший в вот такую необычную ситуацию, до этого богу Нави, казалось, не было абсолютно никакого дела.
– А вот брошу-ка я все! – разозлился Кирилл, – дотопаю до подъёмника, спущусь вниз – и в аэропорт! И пусть кто-то другой нянчится с этой истеричкой!
– Да кто тебе позволит?! – расхохотался Манфред, – кто тебя выпустит?! Слышишь, наверное, вой вервольфов по ночам?
Кирилл слышал. Вой охранников-оборотней не мешал спать, потому как едва доносился в подвал. Но то, что охрана бдит – сомнений не вызывало.