— Конечно, — мягко согласилась она. — Не будем говорить о войне, если вам это неприятно.
Что-то в голосе девушки заставило его поднять глаза. Он прочел на ее лице доброту и сочувствие, и сердце его оттаяло. Но что было тому причиной — он затруднился бы объяснить даже самому себе.
Глава 5
Джон чувствовал, что хотел бы вечно смотреть на эту удивительную девушку, на ее милое лицо, но, не позволяя мечтам вскружить себе голову, он нашел силы вернуться к реальности.
— Быть может, вы расскажете мне всю историю до конца, — попросил он. — Как же поступил сэр Стюарт?
— Предложил мне руку и сердце. Папа был в восторге, а когда я отказала сэру Стюарту, — ушам своим не поверил. Мы сильно повздорили, чего прежде никогда не было. Он требовал, чтобы я ответила согласием, и на мое категорическое «нет» заявил, что у него больше нет дочери. Он назвал меня «позором на его голову» и еще много чего тогда наговорил. Я нечаянно подслушала их разговор с сэром Стюартом: отец обещал ему «образумить меня» — именно так он сказал.
Джон мысленно выругался. Он ужаснулся тому, что двое взрослых сильных мужчин запугивали это хрупкое создание. При этом каждый из них думал лишь о себе, ни капли не заботясь о ее чувствах. У него мелькнула мысль, что сам он не позволил бы и ветру дунуть на нее.
— Папа без устали рассуждал о прекрасной возможности, которую я упускаю, — продолжала она. — Ему так сильно хотелось стать тестем «знатного лорда», как величал он сэра Стюарта, что он даже стал жаловаться на свое здоровье, упирая на то, что своим поведением я расстраиваю больного человека, поступая как недостойная дочь. Но я не сдавалась, считая это просто уловкой.
—Думаю, так оно и было, — заметил Джон.
— Подождите, позвольте мне досказать до конца. Папа послал за своим стряпчим и составил новое завещание, сообщил мне, что оставляет все свои деньги сэру Стюарту. Он надеялся таким образом вынудить меня выйти за него замуж. Но я ответила, что, напротив, нахожу эту затею отличной, поскольку она избавит меня от дальнейших домогательств сэра Стюарта.
Джон громко захохотал.
— Ловко, — зааплодировал он.
— Но дальше случилось непоправимое. В то время мы с папа жили в Брайтоне, а сэр Стюарт — в Лондоне, хотя он так много времени проводил здесь, что, можно сказать, жил у нас. Но во время нашей последней ссоры с папа его в Брайтоне не было. Папа выбежал из дома со словами: «Я еду в Лондон и сообщу сэру Стюарту, что изменил свое завещание». А через два дня до меня дошла новость об ужасной аварии на железной дороге. Поезд, следовавший из Лондона в Брайтон, сошел с рельсов; несколько вагонов перевернулись, погибло пять человек.
—Да, помню, я слышал об этой трагедии, — сказал Джон. — Тогда газеты ни о чем другом и не писали.
— Папа был в числе погибших — его выбросило из вагона. Я чувствовала, что в этом есть и моя вина.
— Почему? — спросил Джон. — Его так называемая «болезнь» на самом деле, как вы правильно догадались, была притворством. А погиб он от несчастного случая, в этом нет вашей вины.
— Знаю, но... он постоянно твердил, что ему уже недолго осталось, — и это оказалось правдой. Сэр Стюарт сказал, что наша свадьба — это последняя воля папа. Понимаете, они вместе ехали в том поезде. Сэр Стюарт был с папа до самого конца и слышал его последние слова: «Стюарт, береги мое дорогое дитя. Я хочу, чтобы вы стали мужем и женой. Такова моя последняя воля». Простите, вы что-то сказали?
При этих словах Джон уже не сдерживал своего возмущения:
— Что за чепуха! Прямо как в бульварном романе или в слезливой мелодраме. Даже я сумел бы это сыграть.
— Должна признать, что для папа это звучит слишком витиевато, — согласилась она.
— Слышал ли эту патетическую речь кто-нибудь еще? — иронично поинтересовался Мильтон.
— Кажется, нет.
— В том-то и дело. Сэр Стюарт выдумал эту историю от начала до конца.
— Но даже если папа и не говорил ему так, на самом деле он хотел именно этого. И если бы не я, он не сел бы в этот поезд...
—Довольно, — решительно прервал ее Джон. — Дорогая девочка, перестаньте думать об этом. В том, что случилось, нет вашей вины.
— Я и сама пытаюсь себя в этом убедить, но у меня плохо получается! — Она подарила Джону улыбку, от которой у него перехватило дыхание. — А когда вы говорите, я почему-то вам верю, и мне становится легче.
— А что с завещанием? Ваш отец все завещал сэру Стюарту?
— Нет, он поступил намного хуже. Он назначил его моим опекуном.
— Черт возьми! — тихо выругался Джон.
— Сэр Стюарт заставил меня переехать в его дом в Лондоне. С тех пор мне нет покоя. Он постоянно твердит мне, что смерть отца на моей совести и что я должна «искупить свою вину», исполнив его последнюю волю. Он также сказал, что папа задолжал ему много денег, но он простит долг, если я выйду за него замуж.
— Но он ведь не сможет заставить вас выйти за него, если вы того не хотите?
— Ох, вам, мужчинам, легко говорить! — воскликнула Сесилия с ноткой раздражения. — А что делать беззащитной женщине, если она в его доме и в его власти? Он решился всеми правдами и неправдами повести меня под венец. Я убежала после того, как случайно услышала, как он подкупает местного пастора, чтобы тот помог ему принудить меня к замужеству. Сэр Стюарт готов зайти слишком далеко — даже опоить меня снотворным, чтобы я оставалась беспомощной до тех пор, пока все не свершится.
— Это самая отвратительная история, которую я когда-либо слышал, — воскликнул Джон. — Как может мужчина, который называет себя джентльменом, принуждать женщину стать его женой?
— Ему наплевать, как его называют другие, когда дело касается денег, — с горечью ответила она. — Кроме того, как мой опекун, он также распоряжается моим состоянием и выдает мне сущие гроши, чтобы я побыстрее сдалась. Он рассчитал мою горничную и велел взять служанку из его дома. Она неряха, и толку от нее никакого — просто приставлена шпионить за мной. Я частенько заставала ее в своей спальне, когда она рылась в моих вещах. Вот поэтому я и приехала сюда без служанки. Знаю, это выглядит странно, но я была вынуждена выскользнуть из дому так, чтобы она не заметила.
— Я ушам своим не верю! — ужасался Джон. — Разве мужчина может так поступать? Ведь не зря говорится: насильно мил не будешь.
— Вероятно, с моей стороны не слишком разумно было возвращаться в Брайтон, но это единственный город, который я знаю. Мне по прежнему принадлежит дом, где мы жили с папа, хотя сейчас он заперт. Я подумывала спрятаться там, но ведь сэр Стюарт отправился бы туда прежде всего.
— А что заставило вас приехать сюда? И откуда ему известно, что вы можете быть здесь?
— Однажды мы все вместе ужинали здесь. Папа пытался делать вид, что мы празднуем помолвку. Он полагал, что я не устрою сцену на людях, но в этом он ошибся. Я встала и выбежала из-за стола. Они оба были вне себя от гнева. Мистер Дейл, хозяин гостиницы, был очень добр. Он сказал папа, что выставит его на улицу, если тот не перестанет обижать меня. Я подумала, может, он все еще здесь, — поэтому и приехала, но теперь я понимаю, что не следовало этого делать. Можно было предположить, что сэр Стюарт сперва заглянет домой, а когда не найдет меня там, вспомнит о «Парадизе», вернее, о том, что тогда случилось.
— Он считал, что мистер Дейл может приютить вас, — размышлял Джон. — А когда узнал, что тот умер, пришел в замешательство. И чем дольше он будет оставаться в неведении, тем лучше.
— По правде говоря, я бы не вышла за него замуж, даже если бы он был единственным мужчиной в Англии. В нем есть что-то невыразимо отталкивающее! Я скорее умру, чем стану его женой!
Она говорила так горячо, что Джон поспешил ее успокоить:
— Право же, не стоит огорчаться! Обещаю — против вашей воли вы не станете женой этого человека.
— Но он настроен так решительно! — воскликнула она. — Вы его не знаете! Не знаете, как беспощаден он бывает в достижении желаемого. Спасите меня, умоляю, спасите меня! Я не знаю, что мне делать.