— А ну домой: полицейский час! — крикнул я им первое, что пришло в голову. Все посмотрели на меня. Поднялся невообразимый шум.
— Идем во двор, там поиграем, — крикнул один из мальчиков. Ребята бросились за ним. Ворота со скрипом затворились. Улица опустела.
Оставалось две-три минуты. Я пошел к банку. Не спеша вынул предохранители и, чтобы они не гремели, положил их в карман пиджака. Шли последние минуты. Впереди — самое трудное.
Я подумал о Мике и других товарищах. Мика, наверное, смотрит на часы. Вспомнился офицер, швырявший оборванным и голодным цыганятам обглоданные кости. Увижу ли я его там?
На углу я остановился. У отеля — ни единого человека. Вдали темнели силуэты каких-то штатских. Ни солдат, ни офицеров не было. Надо идти. Но я чего-то ждал. Все ли продумано? Я искал какой-нибудь предлог, чтобы еще хоть мгновение постоять на месте. Когда тронусь, пути назад не будет. Где-то били часы. Это сдвинуло меня с места.
Пора! Вперед! Словно по команде, я повернул направо и медленно пошел по улице. Шел ровным, размеренным шагом, не оглядываясь и не останавливаясь. Вспомнил остекленевшие глаза наших солдат, немца, заставившего меня снять часы с руки убитого. Почувствовал на руке холод. Нет! Это не холодная кровь, смешанная с родной землей. Это граната. Пальцы вонзились в ее ребра. Еще мгновение… Вокруг — никого. Зловещую тишину нарушал лишь отдаленный бой часов.
Я очутился у террасы. С улицы сквозь распахнутую дверь было видно лишь пять-шесть офицеров, сидящих за столиками. Вчерашнего оживления не было и в помине. Где же остальные? Почему опустел огромный зал? Сердце у меня екнуло. Не пронюхали ли они что-нибудь? Уж не поджидают ли меня за углом солдаты с автоматами на груди? А что, если оттуда раздастся очередь? Я прошел мимо двери. Моя цель — малый зал за углом, а не большой. Он-то, наверное, полон народу. Глухо звучали шаги. Откуда-то издали доносился неясный шум, но здесь, возле отеля, никого не было. Люди стороной обходили это место, словно заклятое. Особенно девушки.
Я выпустил гранату. Освободил онемевшие пальцы. При слабом свете фонарей на руке виднелись четырехугольные следы ребер гранаты. Ощупал пистолет. Плотно притянутый ремнем, он был незаметен.
Меня охватила дрожь. Кровь бросилась в лицо. В висках застучали молоточки. Стало жарко. На лбу выступил пот. Я на углу. Медленно поворачиваю… Здание напротив ярко освещено. Здесь — караульные. Не спеша подхожу к малому залу. Еще шаг — и все будет в порядке. Вокруг — ни души. Все словно по заказу. Я снова начал размышлять. Большой зал пуст. Почему? Неизвестно. А что, если и в малом зале никого нет? Что тогда делать? Мысли мчались с быстротой молнии. Я продолжал идти вперед. Расстояние уменьшалось. Десять шагов, восемь, пять, три, два… Здесь! Правой рукой я снова сжал гранату. Посмотрел на бетонный косяк двери, о который мне предстояло ее ударить. Он совсем рядом. Еще два шага вперед… Ударю о второй косяк… Что это? Страх или боязнь, что в зале никого не окажется?
Двери были широко распахнуты. Повсюду горел свет. Тишина. Проходя по улице мимо двери, я успел заметить за столом только двух немцев.
«Мало», — мелькнула в голове мысль.
«Не бросай!» — автоматически последовало решение.
Не задерживаясь возле двери, я продолжал свой путь все тем же размеренным шагом. Ничего подозрительного нет. Первая попытка не удалась. Гранату я не бросил. Часы пробили девять. На первый взгляд ничего не изменилось. Вдруг я почувствовал страшную усталость. Тело налилось тяжестью. Захотелось присесть, выпить стакан холодной воды. На лбу выступили крупные капли пота Я судорожно глотал слюну. Губы стали гореть. Хотя бы каплю воды, холодной воды!.. Поблизости, как назло, не было даже колонки. Я машинально направился к улице, где проходила трамвайная линия. Хотелось прежде всего напиться, а потом уж обо всем подумать.
Время шло. Я вышел на улицу, по которой ходил трамвай. Жуткая жажда мучила меня. Каплю воды! Я зашел в первую попавшуюся кондитерскую. В ней пахло пирожными и цветами.
— Дайте стакан воды! — попросил я человека в белом переднике, с синяками под глазами.
— А к воде чего возьмешь? — небрежно бросил он.
— Ничего. Только воды.
— Воду мы не продаем. Возьми пирожное — получишь воду.
Только теперь до меня дошел смысл его слов. «Свинья», — подумал я и сунул руку в карман. И только тут вспомнил, что у меня с собой нет ни гроша. Все осталось у Черного. На прилавке, как назло, выстроились в ряд стаканы с чистой холодной водой. Стакан, глоток, каплю… Хозяин не сводил с меня глаз. Ясное дело, он хотел вытряхнуть из меня последний динар.