— Присядем на минутку. Они далеко.
Мы повалились на землю. Сердце готово было выскочить наружу. Внутри все содрогалось и трепетало. Черный утирал пот. Потом, словно вспомнив о чем-то, ударил себя рукой по лбу.
— Ну и дураки же мы! Ведь их можно было разоружить. — Он с любопытством уставился на меня, ожидая моего ответа.
Перед глазами у меня снова возникли лица наших преследователей в тот момент, когда они проходили мимо. Черный был прав. Разоружить их можно было сравнительно легко. Я почувствовал, как по лицу у меня пробежала ироническая усмешка, усмешка раскаяния.
Времени у нас было в обрез, и долго отдыхать мы не имели права: жандармы могли незаметно подкрасться к нам. Повсюду тянулись сады и кукурузные поля. Да и преимущество оставалось на их стороне: у них были винтовки. Поэтому скоро мы снова тронулись в путь. Вот слева остался Мрамор. Впереди опять открылись кукурузники и виноградники. А позади тихо. Ни шума, ни выстрелов.
Постепенно мы начали успокаиваться. Появилась жажда. Она была нашим постоянным спутником, и ее увеличивало сознание того, что поблизости не было воды. Ни ручейка, ни источника. И домов не видно. Странным показалось и то, что людей на полях мы тоже не замечали. Вокруг царило непривычное безмолвие.
Мы шли то по стерне, то по кукурузе. Черный молчал. Но я знал, что ему страшно хотелось пить: его лихорадочный взгляд искал что-нибудь такое, что помогло бы утолить жажду. Неожиданно парень остановился. Стал всматриваться в долину. Солнце светило нам в спину и не мешало разглядывать окрестности. В голову мне пришло самое худшее:
— Что, жандармы?
Нет, — последовал бодрый ответ. И, бормоча что-то, Черный быстрыми шагами пошел вперед. Я шел рядом. И чем быстрее он шел, тем скорее, казалось, улучшалось его настроение. «Чего он так заспешил?» — раздумывал я. Вскоре мне все стало ясно.
Мы вышли из кукурузы. Впереди открылась бахча с небольшой соломенной хижинкой, где спал сторож. Вокруг зеленели арбузы. Мы ускорили шаг.
— Лучшей влаги нам и не нужно, — заметил Черный.
Мы приблизились к сторожке. Внутри никого не было. На земле валялась старая подстилка. Возвышался ворох соломы. Черный осмотрелся. Сторожа нигде не было. Наверное, он ушел в село. Но, не утолив жажды, мы не могли идти. Кто знает, сколько еще пришлось бы шагать, пока мы нашли бы источник.
Черный поглядел на меня, словно ожидая моего разрешения. Я смотрел на арбузы и молчал. Это было молчаливое согласие. Черный нагнулся и поднял огромный арбуз.
Под ножом он лопался. В нос ударил чудесный аромат. Мы по уши погрузились в скибки.
Миновал полдень. Солнце начало клониться к западу. Мы обходили села, пробираясь через кукурузу. Справа показались отроги Ястребаца. Мне вспомнились слова товарищей. Я остановился и взял Черного за руку.
— Там уже наши, — я показал на горный массив.
— Кто знает, — возразил он, — а может, они там, — он махнул рукой в сторону Пасьячи, вершины которой виднелись вдалеке. Задумавшись, застыл на мгновение.
— А мы скоро туда?
— Точно не знаю, но, наверное, скоро.
Странное чувство охватило меня. Там, в горах, находились наши бойцы. Это было началом чего-то нового. Партизаны! Это слово я повторял много раз! Кто знает, сколько их в лесу! Жаль, что я не договорился с товарищами о встрече у Ястребаца.
Когда мы пришли на железнодорожную станцию Ясенице, солнце стояло над самым горизонтом.
На станции ждать пришлось недолго, но вполне достаточно, чтобы успеть выслушать «абсолютную правду» о событиях в Нише. Сын одного из железнодорожников утверждал, что все происходило именно так и не иначе. Эта «первая правда» дала повод многочисленным басням и пересказам. Всякий, кого мне довелось слышать, уверял, что все было именно так, как он рассказывает.
Мы, конечно, сделали вид, будто впервые слышим об этом событии. С вниманием выслушали рассказ о том, как минувшей ночью к отелю «Парк» подкрались одетые в штатское люди, как они бросили десять гранат в немецких офицеров, сидевших в зале. Потом подъехала машина. Они уселись в нее и скрылись во мраке. Немцев погибло наверняка человек сто.
Я украдкой взглянул на Черного. Лицо его выражало крайнее изумление. Кончив рассказ, парень посмотрел на нас, чтобы увидеть, какое впечатление он произвел. Черный не выдержал и спросил:
— Кого-нибудь арестовали?
— Не знаю.