Все улыбались. Все были доброжелательны. На каждом красовался именной бейдж. Казалось, что все мы – одна большая сумасшедшая семейка, а открытие предстояло уже завтра. Мы все тут были единомышленниками, и каждый в этом банкетном зале после двух недель тренировки и двух зарплатных чеков, полученных ни за что, жаждал продемонстрировать свое мастерство настоящим постояльцам. К тому моменту нас привели в такое неистовство, что, если бы какой-нибудь настоящий гость отеля забрел на эту вечеринку, мы заобслуживали бы его до смерти, растерзали бы его, как голодные шакалы сервиса.
Отель этот стал для меня возможностью обрести дом и какое-то будущее. Он казался таким шикарным со всем этим постельным бельем, люстрами и липкой выпечкой. Отель был прекрасен, и я удостоился чести быть членом команды, готовившей его открытие. Именно в тот самый момент я понял, что вечная кочевая жизнь привела меня в эту точку пересечения переселенцев, этот дворец всего временного, где я мог теперь задержаться, позволить миру плыть мимо и вопреки всему ощутить почву под ногами. Я изучал господина Дэниелса, пока тот переходил от одной группы людей к другой, и всякий раз, когда он подходил к людям, те вежливо замолкали. Вот должность, которую мне хотелось занять. Вот какой жизнью я мог бы жить. И я отчетливо осознал (потому что именно это внушали нам на занятиях): если я буду работать преданно и достойно, приму близко к сердцу принципы пятизвездочного сервиса, искусство гостеприимства откроет мне свои тайны, и я найду себя в этой отрасли. Я хотел быть Королем. И главное – стать Королем было реально. В тот день я поклялся, что когда-нибудь стану генеральным директором собственной гостиницы.
На следующий день, когда открылся отель, это возбуждение перелилось через край и разбилось, как волна о берег. Но прежде, чем нам позволили пристать к первому гостю, мы должны были отсидеть всю церемонию открытия.
Вот что я заметил: как только гостиницы открываются, они уже не закрываются.
Я не имею в виду, что они не разоряются; конечно, так бывает. Но сам факт, что тот или иной отель перестает приносить прибыль, изумляет меня. Почему? В среднем себестоимость содержания номера и ежедневного приведения его в порядок колеблется между тридцатью и сорока долларами. Если вы платите меньше тридцати долларов в сутки в отеле или мотеле, держу пари, себестоимость содержания этого номера где-то около пяти долларов. Фу, сразу хочется принять душ. Причем дома. В эти сорок долларов входят моющие средства, электричество, почасовая заработная плата горничных, работников, обслуживающих мини-бары, администраторов за стойкой регистрации (и всех остальных сотрудников, необходимых для обслуживания номера), а также расходы на стирку постельного белья. Все. Сравните это со средней стоимостью номеров, и вы поймете, почему это прибыльный бизнес с давней историей, восходящей к Марии и Иосифу, которые нарвались на аншлаг в придорожной таверне, вынудивший бедного плотника с беременной женой устроиться на ночлег в яслях с грязными ослами.
Само слово «отель» было заимствовано из французского примерно в 1760 году. За океаном же «отель» означал не постоялый двор, а, напротив, большое правительственное здание, дом аристократа или любое место, где собирались люди, но не предлагался постой. В то время в Америке было полно грязных маленьких постоялых дворов и таверн, предлагавших ночлег путешественникам. Они же были грязными местными забегаловками. Монополия на алкоголь была благом, дарованным владельцам таверн в благодарность за приют для путешественников. И только когда Джордж Вашингтон пустился в первую за президентский срок поездку по своим новым владениям, на этих вертепах зажглись фонари. Чтобы выглядеть человеком из народа, Вашингтон отказывался от приглашений своих соратников и богатых друзей и кочевал от таверны к таверне, принюхиваясь к запахам в комнатах и хмуро глядя на кровати. Впервые в американской истории городским властям стало стыдно за свое отношение к путешественникам и их размещению. Страна объединялась и расширялась. С нашей гостиничной системой что-то надо было делать.
Поэтому в 1794 году какой-то осел открыл первый «отель» в Нью-Йорке – громадину на 137 номеров на Бродвее, прямо на Нижнем Манхэттене. Это было первое здание, построенное специально как «отель» – это слово стремительно вытесняла термины «постоялый двор» и «трактир», даже если темнокожие хозяева только писали «Hotel» поверх старых вывесок, но по-прежнему разливали клиентам дешевую выпивку и укладывали путников спать рядом друг с другом на грязном и кишащем клопами тряпье. Первые крупные отели разорялись или сгорали дотла, а иногда с ними происходило и то и другое. И только с развитием железнодорожного сообщения по всей Америке отели, большие и малые, начали процветать и обеспечивать работой людей вроде меня.