— Ты должен был рассказать мне всё, — говорю я ему. — Я знаю о «Руби», о вечеринке и о приглашении. Вместе мы могли бы что-нибудь придумать.
Несколько человек неподалёку от нас замечают наш спор. Элиас делает ещё один шаг вперёд, пытаясь отвести меня вперёд, но я стряхиваю его руку.
— А ты не думаешь, что я пытался всё изменить? — отчеканивает Дэниел. — Что умолял об этом? — Его лицо страдальчески искривляется. — Я говорил с папой, с Кеннетом, даже с Кэтрин — никто ни может изменить этого, Од. Поэтому я просил тебя не доверять им. Они — часть «Руби». Я, — он хлопает себя в грудь, — часть «Руби».
— Нет! — Я хватаю его за руку. — Дэниел, мы можем найти папу и подняться на мой этаж, — чувствуя, как меня захватывают эмоции, я перехожу на шёпот. — Это выход, так мы вернёмся обратно на дорогу.
Дэниел обхватывает моё запястье и крепко сжимает, чтобы удержать на себе моё внимание.
— Я больше не могу подняться на твой этаж, — с болью в голосе произносит брат. — В лифте нет даже кнопки с этой цифрой, Одри. Он не существует. Этого этажа в отеле нет. И если тебе всё-таки удастся привезти меня туда, то, подозреваю, я выйду из лифта прямиком в вестибюль.
Он переводит взгляд на Элиаса, который кивает, подтверждая его слова.
Надежда, что наполняла меня, испаряется, сменяясь отчаянием. Работники отеля говорили мне, что уже поздно, но я продолжала хвататься за возможность того, что они ошибались. Я думала, что они должны были ошибаться. Мы с Дэниелом особенные — мы спасёмся. Я делаю судорожный вдох, мои руки безжизненно падают вдоль тела.
— Единственное, что имеет значение, — продолжает Дэниел, смягчив тон, — это то, что ты отправишься домой. Я просил Лурдес помочь, потому что знал — ты уже вбила себе в голову, что я нуждаюсь в тебе. Но тебе придётся оставить меня здесь.
— Мама бы никогда тебя не оставила.
Дэниел делает шаг назад, выглядя преданным из-за того, что я упомянула о ней.
— Да, — соглашается он. — Но ты не она, Одри. Тебе не нужно исправлять это. Ты не сможешь.
Конечно же, он прав. Из бального зала до меня доносятся едва различимые звуки песни, той самой чёртовой песни, они зовут меня назад. Я позволяю приглашению выскользнуть из моих рук и наблюдаю, как оно планирует на пол.
— Ты слабак, — поднимая глаза на брата, говорю я. Элиас удивлённо поворачивается в мою сторону, но Дэниел лишь улыбается. Озорной, обаятельной улыбкой — эта его часть никогда не поменяется.
— Знаю, — соглашается он, — но я становлюсь лучше. — Несмотря на улыбку, его слова пронизаны глубокой печалью. — И следую твоему совету.
— Давно пора, — на автомате отвечаю я, мой боевой дух сошёл на нет.
— Собираюсь оторваться на всю катушку. Оказывается, я потрясный парень.
Элиас фыркает от смеха, а затем вновь говорит мне, что мне нужно уходить. Я с отчаянием смотрю в сторону лифтов, в сторону моего обратного билета отсюда. Мне слышно, как тяжело сглатывает Дэниел, и тут я подпрыгиваю к нему и, крепко обхватив руками за шею, обнимаю.
— Я буду помнить тебя таким, — говорю я в его рубашку. — В этом костюме, с причёсанными волосами. — Он смеётся, ещё сильнее обнимая меня в ответ. — Потому что когда я очнусь, — срывающимся голосом продолжаю я, — ты будешь лежать на обочине дороги, и, Дэниел, это просто ужасно! Я не могу встретиться с этим! Не могу.
— Тебе придётся, — шепчет брат, отстраняя меня от себя. Толпа вокруг нас стала громче, взбудораженная устроенной нами сценой.
— Дэниел, — предостерегающе говорит Элиас. Мой брат поднимает глаза и замечает что-то поверх моего плеча. Он распрямляет спину, выражение его лица становится жёстче.
— Тебе нужно уходить, Одри, — настаивает он, его глаза смотрят куда-то за меня. — Прямо сейчас. У тебя почти не осталось времени.
— Боюсь, он прав, мисс Каселла.
Толпа умолкает, страх поднимается по моему телу и хватает меня за горло. Я разворачиваюсь и вижу стоящего в центре вестибюля Кеннета, тошнотворно улыбающегося, на его щеках горит победный румянец. На нём чёрный смокинг, и он сложил свои маленькие ладошки на полы пиджака.
Элиас выставляет руку, кладёт свою ладонь на моё бедро и выступает вперёд. Мне приятны его попытки оградить меня от портье, но я сомневаюсь, что из него выйдет хороший щит. Дэниел тоже подходит ближе. Кеннет с издёвкой улыбается над этим проявлением защиты, смеясь над нами.
— Вы можете идти, если хотите, мисс Каселла. Незачем было поднимать такую шумиху. Честно говоря, с этими вашими ребяческими закидонами, можно засомневаться в вашем воспитании.