– Я не очень понимаю, – сказала Агнес. – По-моему, твой муж подряжался везти нескольких дам в Италию и Швейцарию?
– Тут ему не повезло, мисс. Одна леди заболела, а другие без нее не поехали. Они заплатили ему месячное жалованье как компенсацию, а нанимали ведь на осень и зиму, так что он много потерял.
– Сочувствую, Эмили. Будем надеяться, что скоро ему представится другой случай.
– Теперь не его очередь, мисс, когда в контору придут новые заявки на курьеров. Их там столько сейчас сидит без работы. Вот если бы его рекомендовали в частном порядке… – Она многозначительно смолкла.
Агнес поняла ее без лишних слов.
– То есть вам нужна моя рекомендация, – заключила она. – Что же ты сразу не сказала?
Эмили залилась краской.
– А как бы ему это было кстати! – произнесла она, смущаясь. – Сегодня в контору пришло письмо, интересуются хорошим курьером. Договор на шесть месяцев, мисс. Но на очереди другой, и секретарь, конечно, будет его рекомендовать. Если бы муж мог отправить с той же почтой свои рекомендации с одним-единственным словечком от вашего имени, мисс, то чаша весов, как говорится, может, и склонилась бы в его пользу. Для господ частная рекомендация большое имеет значение.
Она снова замолчала, снова вздохнула и уставилась в ковер, словно имела причину стыдиться за себя.
Агнес стала утомлять таинственность, с которой высказывалась ее гостья.
– Если ты хочешь, чтобы я повлияла на кого-нибудь из моих друзей, почему ты не назовешь имя?
Жена курьера пустила слезу:
– Мне стыдно, мисс.
– Что за чушь, Эмили! Либо назови имя, либо оставим этот разговор.
Эмили предприняла последнюю отчаянную попытку. Она судорожно скомкала платок и выпалила:
– Лорд Монтбарри.
Агнес поднялась и взглянула на нее.
– Ты меня огорчаешь, – сказала она ровным голосом, хотя такого лица жена курьера у нее никогда прежде не видела. – Ты достаточно знаешь, чтобы понимать невозможность для меня встреч с лордом Монтбарри. Я всегда предполагала в тебе некоторую чуткость. Очень жаль, что я ошиблась.
При всей своей потерянности Эмили как должное восприняла упрек. Она понуро скользнула к двери.
– Простите меня, мисс. Ей-богу, я не такая дурная, как вы думаете. Все равно простите меня.
Она открыла дверь. Агнес позвала ее. Это извинение с оговоркой смутило ее честное и великодушное сердце.
– Погоди, – сказала она. – Нельзя так расставаться. Я не хочу обмануться в тебе. Что, по-твоему, я должна сделать?
На сей раз Эмили хватило ума отвечать без околичностей:
– Мой муж отошлет свои рекомендации лорду Монтбарри в Шотландию, и я хотела, чтобы вы позволили ему приписать в письме, что, мол, знаете его жену с детства, что благополучие в нашей семье вам не безразлично. Сейчас я уже этого не прошу, мисс. Я теперь вижу, что я плохо придумала.
– Да так ли уж плохо? – Нахлынувшие воспоминания и нынешние горести заступались перед Агнес за эту женщину. – Не бог весть что ты просишь, – добавила она с отзывчивостью, на которую всегда была готова. – Но вряд ли я могу допустить, чтобы в письме твоего мужа упоминалось мое имя. Повтори еще раз, что именно он хочет сказать.
Эмили повторила и еще подала совет, в глазах людей непишущих исполненный особого значения:
– Может, вы проверите, мисс, как это смотрится в письме?
Смешная мысль, но Агнес уступила.
– Если я позволю вам упомянуть мое имя, то нужно решить, что именно вы должны изложить.
И она набросала несколько простых и ясных слов: «Осмелюсь доложить, что мою жену ребенком знала мисс Агнес Локвуд, которая по этой причине отчасти заинтересована в моем благосостоянии». Упоминание ее имени в одной-единственной фразе даже не предполагало, что Агнес могла это позволить или вообще об этом знала. Поборов последние сомнения, она передала листок Эмили.
– Твой муж должен переписать это в точности, ничего не меняя, – предупредила она. – Только на этом условии я выполню твою просьбу.
Эмили была растрогана до глубины души. Агнес поспешила выпроводить ее из комнаты.
– Ступай же, пока я не раскаялась и не забрала записку обратно, – сказала она.
Эмили исчезла.
«Неужели узы, которые некогда связывали нас, распались окончательно? Неужели я отторгнута от его жизни со всеми ее радостями и огорчениями, как если бы мы никогда не знали и не любили друг друга?» – подумала Агнес и бросила взгляд на каминные часы. И десяти минут не прошло с тех пор, как она задавалась этим же глубокомысленным вопросом. Поразительно, насколько будничным оказался ответ на него. Вечерняя почта напомнит Монтбарри о ней, когда он будет выбирать себе слугу.