Челси Куинн Ярбро
Отель «ТРАНСИЛЬВАНИЯ»
Кристоферу Ли
Нам и любовь, и розы.
ЧАСТЬ 1
ГРАФ СЕН-ЖЕРМЕН
Отрывок из письма графини д'Аржаньяк к своей племяннице м-ль Мадлен де Монталье.
«13 сентября 1743 года.
…Вечер был посвящен музицированию, и салон графиня составила очень удачно. Невзирая на возраст, пришел даже Рамо[1], однако не выступал. Мадемуазель де Тревельон пела баллады, музыканты его величества сыграли парочку чудных вещиц.
Там был еще Сен-Жермен – не граф Луи, а другой, весьма загадочный господин, прибывший в Париж лишь в мае, – он блестяще исполнил несколько собственных опусов на скрипке и клавесине. Рамо восхитился, полез с поздравлениями и даже счел нужным заметить, что похожего виртуоза встречал лишь однажды, правда очень давно – в 1701 или 1702 году. И тому человеку, а звался он граф Балетти, было уже крепко за пятьдесят, тогда как самому Сен-Жермену едва ли за сорок, а значит, талант его только-только достигает расцвета. Граф чрезвычайно изящно вернул комплимент. Он заявил, что желал бы походить на Балетти, поскольку тот был, без сомнения, личностью выдающейся, раз уж ему удалось произвести впечатление на великого музыканта.
Все ждали выхода де Кресси, но та, к сожалению, прихворнула. Таким образом, мы лишились возможности насладиться ее игрой на виоль д'амур[2]. Это известие опечалило общество, а Сен-Жермен – видели бы ты выражение его глаз! – попросил передать де Кресси пожелание поскорее оправиться от недуга и прибавил, что сочинил три мелодии специально для ее инструмента.
Мы встретили там и Боврэ. Этот шут пропыхтел, что все дамы, очарованные Сен-Жерменом, будут ужасно расстроены, когда окажется, что он шарлатан. Бедный Боврэ: со своими духами, бриллиантами и кривыми ногами он не может не завидовать такому элегантному и очаровательному мужчине, как Сен-Жермен! Он водил одно время дружбу с Сен-Себастьяном, этот Боврэ. Только доброе имя и манеры жены открыли ему вход в общество, где все его переносят с трудом…
Я и твой любящий дядюшка, дорогая, с нетерпением ждем, когда же ты нас навестишь. Замечательно, что твои родители наконец-то решились отправить тебя в столицу: когда дело касается будущности детей, всем нам следует быть реалистами. Девушке твоего ума и твоей красоты, не позволительно прозябать в Провансе. Можешь уверить своих близких, что тут тебя поручат вниманию дам, которые лучше других разбираются в том, что пристало, а что нет юным особам столь безупречного происхождения и воспитания. Я надеюсь, тебя не шокирует моя прямота; я верю: чем раньше девушка осознает важность практической стороны жизни, тем лучше.
В ожидании момента, когда смогу лично поцеловать твои розовые щечки, передаю привет твоим уважаемым родителям (в особенности моему брату, маркизу) и умоляю их отправить тебя к нам еще до конца сентября.
Остаюсь твоей любящей тетушкой,
Клодия де Монталье,
графиня д'Аржаньяк».
ГЛАВА 1
Он был здесь известен как граф Сен-Жермен, хотя другие имена у него тоже имелись. И достаточно громкие, однако Париж вряд ли слышал о них. Двор Людовика XV нисколько не занимало, что творится по другую сторону французской границы, а король-солнце[3] – прежний правитель Франции – вообще затмевал собой весь остальной мир.
Да и в самом Париже встречались местечки, о каких при дворе и знать не желали, в их число входила, пожалуй, и темная улочка, по которой брел сейчас Сен-Жермен. Он внимательно поглядывал под ноги, старательно обходя груды отбросов, наполнявших ночной мрак почти осязаемой вонью. Это, собственно, мог быть и не Париж. Ночью трущобы всех городов мира выглядят одинаково.
Тихий плеск воды раздражал. Он походил на стрекот назойливых насекомых и постоянно напоминал, что рядом находится Сена. Красные глазки крыс, блеснувшие в подворотне и долетавшие до слуха звуки возни заставили Сен-Жермена скривиться. Он так и не научился относиться к этим тварям терпимо, хотя зачастую ему приходилось мириться с их агрессивным соседством.
Дойдя до перекрестка, путник остановился. Улочка, уводившая прочь от реки, не имела особых примет. И все же он выбрал ее и пошел по ней дальше. Над его головой, почти смыкаясь фасадами, нависали дома, покосившиеся под тяжестью многих столетий. Сен-Жермен брел и брел по невидимой во тьме мостовой.
Выше блеснул свет фонаря, Сен-Жермен укрылся в черноте подворотни, нетерпеливо ожидая, когда ночной сторож проедет. Он бы мог проскользнуть мимо обходчика незамеченным – у него имелись на то способы, но они были связали с определенными неудобствами, а порой приводили к казусам, обрастающим слухами, чего Сен-Жермен и вовсе не выносил. Ему претила всякого рода шумиха, полезнее подождать.
Когда сторож ушел, Сен-Жермен продолжил свой путь. Несмотря на туфли, оснащённые толстыми подошвами и высокими каблуками, он двигался совершенно бесшумно, с текучей грацией рыси, замечательной для человека его лет.
Наконец он увидел вывеску, какую искал, и поплотней завернулся в бархат плаща. Все драгоценности, за исключением рубина на шее, оставлены дома. В черном плаще, с ненапудренной головой он станет неотличимым от людей, с которыми у него назначена встреча. «Логово красного волка» – странноватое название для таверны, впрочем не все ли равно.
Девять пар глаз уставились на вошедшего в опасливом ожидании. Сен-Жермен аккуратно закрыл за собой дверь.
– Приветствую вас, братья, – произнес он с легким поклоном. Его голос прозвучал резче, чем ему бы хотелось.
– Князь Ракоци из Трансильвании? – задал вопрос кто-то из ожидающих. Эге, малый, да ты просто храбрец!
Сен-Жермен, внутренне усмехнувшись, вновь поклонился.
– Да, это я.
Это имя имело к нему такое же отношение, как Сен-Жермен или Балетти. Впрочем, он пользовался им много лет – в Италии, Венгрии, Богемии, Австрии и даже в германском городе Дрездене.
– А вы, насколько я понимаю, представляете гильдию магов?
Среди магов попадался всякий народ, и эта компания не была исключением из общего правила. Два-три лица тут действительно были отмечены печатью истинного стремления к знанию, но остальные… Сен-Жермен устало вздохнул. Остальные выглядели именно так, как им это и надлежало. Жулье, торгаши, прохиндеи, потрошители женского чрева, шантажирующие своих тайных клиенток. Мудрость им подменяло коварство, тягу к знанию – всеядность и неразборчивость.
– Мы уж и не надеялись, что вы явитесь, – буркнул ворчливо другой маг. – Поздновато уже…
Сен-Жермен всем телом подался вперед. Маг испуганно отшатнулся.
– Я никогда не опаздываю.
Где-то поблизости ударили колокола, напоминая, что ночь вступает в свои права.
– Как видите, – сухо сказал Сен-Жермен, – я пришел даже раньше.
– Мертвец полуночный, – пробормотал маг и вскинул руку, чтобы осенить себя крестным знамением, но, спохватившись, тут же ее опустил. Он повернулся к Сен-Жермену, его хитрые глазки блеснули. – Нас известили, что вы можете нам поспособствовать… ну, это… насчет драгоценных камней.
Сен-Жермен снова вздохнул.
– Французов всегда отличала неприкрытая алчность.
Маги подобрались, в красноватом полумраке таверны засветились неприязненные улыбки. Тот, что спросил о камнях, просто пожал плечами – он ждал ответа.
– Ну хорошо, – Сен-Жермен пересек зал и сел во главе стола, заставленного всяческой снедью. – Я открою вам секрет выращивания драгоценных камней, но на определенных условиях.
– Каких условиях? – быстро спросил хитроглазый кудесник.
– Я дам вам задание, которое надлежит выполнить как можно скорее. Справившись с ним, вы получите то, что хотите. Но не раньше.
Маг язвительно усмехнулся.
– А когда задание будет выполнено, вы дадите еще одно, и еще, и еще. Потом вам срочно понадобится уехать, а мы с пустыми карманами останемся в дураках.
1
Рамо, Жан-Филипп (1683—1764) – выдающийся французский композитор и теоретик музыки.
2
Виоль д'амур – струнный смычковый инструмент, виола, которую держат горизонтально, как скрипку.
3
Король-Солнце – прозвище французского монарха Людовика XIV (годы правления: 1643—1715), славившегося тягой к увеселениям и чудовищной расточительностью.