– Это что?
На вопрос ответил Беверли Саттин, стоявший чуть в стороне – у тигля.
– Это растяжки. Для ваших суставов. Указав на костыли, он добавил:
– Его высочество приказал нам изготовить это устройство, потому что он хочет поставить вас на ноги.
Эркюль неуклюже шагнул вперед, презирая себя за беспомощность. Губы его запрыгали, на глаза навернулись слезы. Он закрыл лицо локтем и, пошатнувшись, едва не упал.
Суровый взгляд Ифигении Лэрре заметно смягчился.
– Вам ненавистно ваше увечье, не так ли? – участливо спросила она.
Плохо, когда тебя кто-то жалеет, но, если это делает женщина, становится горше вдвойне.
– Может, и так – ну и что?
– Почему бы вам тогда их не примерить? Князю Ракоци желательно, чтобы вы снова могли ходить. Он заверил нас, что это вполне достижимо.
О каком князе они говорят? Поколебавшись, Эркюль возразил:
– Ерунда. Два врача смотрели, и оба махнули рукой. Да вы сами взгляните.– Он оперся на костыль и качнул ногой.– Колено, правда, сгибается. Но если я встану на эту ногу, то сразу же упаду.
В припадке бешенства, удивившем его самого не меньше, чем окружающих, Эркюль швырнул костыль к ногам женщины и ухватился за край стоящего перед ним стола.
Ифигения пожала плечами.
– Очень глупо. Когда прижимает, надо попробовать все.
Наклонившись, она подобрала костыль, но возвращать его не спешила.
Саттин демонстративно повернулся к калеке спиной, пробормотав, что благодарности от некоторых людей лучше не ждать.
– И распрекрасно, – с вызовом произнес Эркюль, обводя взглядом лабораторию. Несмотря на четыре сияющих канделябра, тут все равно было темно, а от печурки странного вида шла страшная вонь.
Женщина подошла ближе; в ее карих спокойных глазах светилось сочувствие.
– Ваш костыль у меня – возьмите его, если хотите. Если же нет, позвольте помочь вам это надеть. Мы в долгу перед князем Ракоци и в меру сил возвращаем свой долг…
Не договорив, она обернулась к Доминго.
– Амброзиас, дай табурет. Бедняга вот-вот свалится на пол.
Это было действительно так. Эркюль еле стоял, но выдерживал марку. Он окинул независимым взглядом присутствующих и осторожно сел. Оставалось лишь ждать продолжения этой странной комедии, в которой ему, как видно, отвели роль шута.
Испанец кивнул и опустился перед ним на колени.
– Я должен снять с вас ботинок, сеньор. Я сделаю это весьма аккуратно, не беспокойтесь. Взявшись за каблук башмака, он добавил:
– Но все-таки ухватитесь покрепче за табурет. Кто его знает, как оно выйдет на деле.
Коротышка действовал ловко, и тяжелый башмак вскоре был снят.
– А теперь, – продолжал Доминго, – мы развяжем шнуровочку панталон. Вот так. Далее я подниму вашу ногу… Взгляните – эта деталь крепится на ступню. Не правда ли, она напоминает подошву?
Эркюль угрюмо посмотрел на деталь. Напоминает. И что?
– Видите это? – Доминго-и-Рохас вставил в гнезда два длинных прута.– На них ляжет вся тяжесть. Выше пойдут шарниры. Его высочество утверждает, что они заменят сустав. Сверху сталь, снизу бронза. Видите эти упоры? – Он указал на два металлических язычка.– Они не дадут растяжке уйти. Ваш новый сустав будет гнуться только в одну сторону, как колено.
Повинуясь внезапному импульсу, Эркюль наклонился и прикоснулся к металлу.
– А они выдержат вес? Испанец нахмурился.
– Я тоже в них сомневался, но… Вот, поглядите.
Он взял со стола другую растяжку и, пыхтя от усердия, попытался ее согнуть. Растяжка не подалась. Доминго сказал, задыхаясь:
– Надо думать, все будет в порядке.
Эркюль наблюдал за демонстрацией со все возрастающим изумлением. Он вдруг почувствовал, что у него появляется шанс одолеть свою немощь. Горло его сжалось.
– Остается приладить ремень. Бедро калеки охватила широкая полоса кожи. Доминго удовлетворенно кивнул и застегнул пряжку.
– Ремень будет двигаться вместе с ногой. Кроме того, растяжку страхуют два дополнительных ремешка.
Эркюль поднял голову, увидел, что остальные алхимики пристально наблюдают за ним, и облизнул губы.
– Я не понимаю…
Ифигения потрепала его по плечу.
– Успокойтесь, мой добрый Эркюль. Кучер неохотно пошевелился.
– Благодарю, мадам, – сипло пробормотал он и стал подниматься. Опорой ему служили костыль, который у него оставался, и женская – сильная, как у мужчины, – рука. Эркюль покачнулся, но сумел сохранить равновесие и повис на своем костыле, как мешок. Его жутко пугала необходимость встать на обе ноги.
– Ну же! – сурово прикрикнула мадам Лэрре.
Эркюль кивнул, собираясь с духом. Затем очень осторожно он принялся переносить вес своего тела на покалеченную ногу, ожидая, что та вот-вот его подведет. Но секунды текли и текли. Калека уже стоял, а нога под ним не сгибалась, хотя и тряслась. Секунды превращались в минуты, растяжка держала и Эркюль, вытаращив глаза, прошептал:
– Силы небесные!
Этот негромкий возглас словно бы всех пробудил. Саттин взволнованно крякнул и несколько раз хлопнул в ладоши. Доминго-и-Рохас отвернулся – смахнуть непрошенную слезу. Ифигения Лэрре отпустила руку Эркюля и отступила на шаг.
– Князь был прав, – пробормотал Саттин.
– Мы должны в это вникнуть, – тихо сказал Доминго-и-Рохас.– Ибо тайна сия велика.
Но мадам Лэрре проявила большую осмотрительность.
– Сначала проверим, может ли он ходить.
При этих словах на лице Эркюля отразилось такое уныние, что оно могло бы быть принято за комически напускное, если бы не полные беспокойства глаза.
– Но я же стою! – сказал он.
– Стоять и ходить не одно и то же! – Она подала ему второй костыль.– Вы должны попытаться. Эркюля вновь затрясло, и он оттолкнул костыль.
– Не будьте идиотом, – резко сказала мадам Лэрре.– Даже если растяжки действуют, не забудьте, что вы не вставали на ноги много дней. Вы разучились нормально двигаться, ваши мышцы ослабли. Хорошо ли получится, если вы упадете?
На этот раз костыль не был отвергнут.
– Так-то лучше, – кивнула женщина. – Теперь идите ко мне.
Эркюль сжал костыли и сделал первый неуверенный шаг, стараясь не налегать на растяжку. Он выбросил вперед костыли и подтащил к ним ноги, потом снова попытался шагнуть. Растяжка держала отлично. Кучер замер, окрыленный успехом.
– Пристегните вторую.
– Разумеется, – ответила женщина.– Подайте нам табурет.
На этот раз она взялась за дело сама и вскоре с ним справилась. Эркюль под ее руководством принялся обходить помещение, а Саттин тем временем обратился к Доминго:
– Возможно, князю удастся исцелить и Сельбье. Испанец вспомнил пустые глаза собрата.
– Нет, – печально ответил он.– Рог, дерево, бронза и сталь не могут целить разум. Саттин, поколебавшись, кивнул.
– Я всего лишь надеюсь. Возвысив голос, он спросил:
– Эй, приятель, у вас все в порядке?
– О да!
Эркюль восхищенно глядел на Ифигению. С ее помощью он обошел подвал трижды и намеревался продолжить это занятие. Внезапно тяжелая дубовая дверь скрипнула. Все присутствующие в мучительном ожидании посмотрели наверх.
Дверь приоткрылась, пропустив в помещение полосу света, потом ее перекрыл силуэт человека в бесформенном дорожном плаще.
– Добрый день, – сказал Сен-Жермен, спускаясь в подвал.
Первым дар речи обрел англичанин.
– Ваше высочество, мы и не ожидали…
– Я тоже не ожидал, – прервал его Сен-Жермен.
Эркюль шагнул навстречу хозяину.
– Граф, – произнес он, неуверенно улыбнувшись, – какой-то князь повелел этим кудесникам изготовить для меня механизм…
Он вдруг сообразил, что, обращаясь к хозяину первым, нарушает правила этикета, и виновато понурился, ожидая разноса. Однако все обошлось.
– Рад видеть вас на ногах, Эркюль. Надеюсь, в скором времени вам покорятся и козлы.
Граф говорил вполне искренне, хотя его рассеянная улыбка свидетельствовала о том, что он озабочен чем-то другим.
– Мы все исполнили в точности, – сказал по-английски Саттин.– Дерево и рог изумительно дополняют друг друга Это потрясающее открытие! Позвольте поздравить вас!