— Он мне нравится. Мой любимый напиток.
— Ясно. Не пойму, где, но, кажется, я вас уже видел.
— Видели. — Бродяга кивает, глядя в пол.
— Вы здесь не впервые.
— Приходил пару раз.
— На этой неделе.
— Возможно.
— И каждый раз воровали «Бомбейский сапфир»?
— Наверное, — отвечает он, точно подросток.
— Наверняка, — говорю я.
— Думайте что хотите.
— И буду.
— Доказать все равно ни черта не получится.
— Получится, — возражаю я. — Я обнаружил вас здесь, когда вылазили по холодильнику, ваши карманы были набиты спиртным. Разве все это не говорит само за себя?
— Доказать — ничего не докажете, — стоит на своем бомж.
— Докажу, — заявляю я. Но тут останавливаю себя. Какого черта мне нужно? Чего ради я пытаюсь образумить опустившуюся личность в четыре сорок пять утра? Должно быть, это одна из самых парадоксально алогичных составляющих нашей работы. — Ну ладно. Пошли.
— Куда?
— На выход.
— О нет, — стонет бомж.
— На выход, говорю. Вы не имеете права тут находиться. Идемте.
Бомж и не пытается устроить скандал. Поворачивается, прихватывает пару бутылочек джина «Бомбейский сапфир» и следует за мной к лифту. Решаю промолчать, Тони будет вне себя от радости, когда узнает, что вор вычислен, так что не расстроится по поводу еще двух исчезнувших бутылочек. Едем вниз молча. Чем ниже спускаемся, тем больше замкнутая кабина заполняется несносной вонью. Когда двери наконец раскрываются на первом этаже, я счастлив, что могу вдохнуть свежего воздуха. И где-то сожалею, что не позволил бродяге оставить себе шампунь «Пенхалигон».
— Твою мать! — восклицает Деннис, когда мы идем по вестибюлю. — Неужели это снова ты, Спайк? — Закатывает глаза. — Сколько еще раз нам придется вышвыривать тебя отсюда, прежде чем ты возьмешь в толк, что не должен тут появляться, черт тебя подери? М-м-м? Сколько? — По-моему, у Денниса талант воздействовать на бомжей так, что они принимают застенчивый вид. Спайк начинает переминаться с ноги на ногу, смотрит в пол. — Не беспокойся приятель, — говорит Деннис мне. — Я сам его выпровожу. — Берет Спайка за плечо и ведет к двери. — Проваливай. В следующий раз позвоним в полицию. Точно тебе говорю, дружище. Это не шутка.
Наблюдаю, как Деннис выводит Спайка на улицу. Швейцар держится с забулдыгой не грубо и не пренебрежительно; они даже задерживаются у парадной и о чем-то разговаривают. Деннис засовывает руку в карман, достает купюру и протягивает бомжу. Потом похлопывает его по спине, веля идти своей дорогой.
— Ты что, дал Спайку денег? — спрашиваю я, когда Деннис входит в отель и направляется к столу.
— Что? Я?! — восклицает он, делая вид, что поражен. — За кого ты меня принимаешь?
— Гм, — произношу я, прекрасно зная, что швейцар врет.
Сидим какое-то время в тишине. Разбавляет ее лишь шум из Патрикова угла. Он до сих пор чистит обувь. У меня начинает урчать в животе. С удовольствием съел бы чего-нибудь. С минуты на минуту явятся повара готовить завтрак. За обе щеки умял бы бутерброд с беконом. Сходить вниз, к ребятам из обслуживания номеров, что готовят целую ночь куриный салат, клубные сандвичи и гамбургеры? Если честно, я всегда был уверен, что кулинары они не ахти какие. И воды-то толком вскипятить не могут.
Несу заказы на завтрак и к тому моменту, когда возвращаюсь, заканчиваю составлять в мыслях список тех, кого за бутерброд с беконом убил бы — на первой позиции моя бывшая подружка. Через вращающуюся дверь проходят повара. Двое, приехали одновременно. Оба кажутся худыми и озябшими, когда идут по вестибюлю.
— Доброе утро, — говорит один.
— Доброе? — спрашивает Деннис.
— Лично для меня — да, — произносит второй повар.
— Через сколько минут можно будет прийти за беконом? — спрашивает Деннис, будто прочтя мои мысли.
— Да-да, — подключаюсь я. — Через сколько?
— Через пять — десять, — отвечает более высокий повар.
— Фантастика. — Деннис потирает руки. — Мы скоро спустимся.
Вообще-то эти ребята не обязаны делать для нас бутерброды, но делают. На них ответственность за приготовление завтраков, которые часов в восемь потребуют все клиенты. Надо отварить сосиски и нарезать бекон, чтобы позднее осталось лишь разогреть их.
Мой рот наполняется слюной. Еще немного, и я, чего доброго, съем собственную руку. Я и не знал, что так зверски голоден. Все теряют терпение при виде поваров, ну точно как собаки Павлова.
Звонит телефон.
— Здравствуйте, ресепшн.
— Почему мы здесь? — раздается из трубки потусторонний женский голос.