Пару минут он стоит в вестибюле, перебрасываясь шутками с Тони и Стивом, но тут к отелю подъезжает такси, и Денниса будто ветром сдувает.
Звонит телефон — Линнет спрашивает о тех, кто вселился вечером. В голосе тревога и напряжение. Она признается, что клиентов, по-видимому, приедет больше, чем в наличии свободных номеров. Блин. Только этого мне не хватало. Проблемами я и так сыт по горло — похмельем, двойной сменой. Ненавижу давать от ворот поворот людям, которые забронировали номер заранее — слишком уж бурно они негодуют. Понимать, конечно, все понимаю, но как же это досадно!
— Не заняты несколько «полулюксов», — говорит Линнет, — больше номеров нет.
— Ага, — отвечаю я, проверяя данные в компьютере.
— В общем, вселяй еще несколько человек, даже тех, кто заказал номера более низкой категории, а остальных придется отфутболивать.
— Может, сдадим большой «люкс», который рядом с номером техасца? — предлагаю я.
— Нет, — поспешно отвечает Линнет. — Он для постоянных клиентов. Постоянных. Сегодня таких, судя по всему, не пожалует.
— Хорошо, — соглашаюсь я. — Куда отправляем их сегодня?
— В «Беркли».
Обычная история. Мы всегда выпроваживаем лишних клиентов в «Беркли», «Лейнсборо» и «Времена года». Из «Савоя» люди вынуждены ехать в «Клариджез», «Беркли» или в «Коннот». Между отелями существует давний уговор, который стараются не нарушать. «Сандерсон» подстраховывают «Сент-Мартинз-лейн» и «Метрополитен», которые, в свою очередь, помогают друг другу. Только в крайнем случае клиентов посылают в отели, с которыми соперничают.
— Да, и еще, — добавляет Линнет, — запиши две фамилии и внеси их в черный список.
— Хорошо, — говорю я, открывая в компьютере другой документ.
Линнет называет фамилии двух типов, которых в данный момент разыскивают. Полиция разослала описание их внешности и совершенных ими преступлений во все первоклассные гостиницы столицы. Насколько я понимаю, ребята появляются, просят поводить их по отелю, запоминают планировку, возвращаются позднее, крадут у горничных ключи и обчищают номера. Вообще-то этим ублюдкам удобнее «работать» в мелких гостиницах, во всяком случае, не модернизированных. В современных отелях давно перешли на систему карточек-ключей; те места, где до сих пор в ходу допотопные металлические ключи, обворовывать гораздо легче. Эти штуковины надо хотя бы хранить в недоступном месте: чтобы заполучить их, нередко стоит всего лишь зайти за приемную стойку.
Настало время, когда следить за всеми, кто входит в отель и выходит из него, рекомендуется с удвоенным вниманием, особенно если как собака устал. Впрочем, должен признать, на меня уже действуют кофеиновые таблетки. Такое ощущение, что в глаза вставили по зубочистке. Сердце бешено колотится. Не надо было глотать целых четыре штуки за раз, но я чувствовал себя препаршиво и чуть не валился с ног. Словом, у меня не было иного выхода.
Облокачиваюсь на стойку, опьяненный ударной дозой кофеина, и вижу медленно идущую в мою сторону женщину-монстра. Непомерно высокого роста, в огромного размера полуботинках, с шапкой подозрительно густых и слишком равномерно окрашенных волос, с тонной косметики на лице, дама желает зарегистрироваться. Я мгновенно его узнаю. Это один из клиентов-трансвеститов. Они приезжают к нам на выходные, чтобы спокойно походить в таком виде, какой им по душе, вдали от ворчащих жен и подруг. Эта дылда-брюнетка наша постоянная клиентка. С другой же стороны, как ни нелепо, парень нередко приезжает к нам вместе с женой. Когда они вдвоем, мы обращаемся к нему «сэр», когда он один и в темном парике, называем его «мадам».
— Добрый вечер, мадам, — произношу я. Тони беззвучно ухмыляется, и я краем глаза вижу его, но как будто ничего не замечаю.
— Добрый вечер, — льется из накрашенных губ клиента противоестественно низкий голос. — Мисс Остин.
— Вам повезло, мисс Остин, — говорю я. — Поскольку отель переполнен, мы поселим вас в «полулюксе». — Гость заинтригован. Его покрытые ярко-розовой помадой губы растягиваются в улыбке. — По цене того номера, который вы заказывали.
— Спасибо! — восклицает он с таким видом, будто я оказал ему немыслимую услугу. — Огромное вам спасибо!
— Рад стараться, — говорю я. Мне в самом деле приятно. Здорово, когда то, что мы делаем, поднимает кому-то настроение, ведь в большинстве случаев результат обратный. — Заказать вам столик в ресторане? — Не могу вспомнить, он или нет постоянно просит принести еду ему в номер.
— Буду вам признателен, — отвечает клиент.
— Хорошо. Если желаете, вам помогут отнести багаж.
— Нет, спасибо. — Мисс Остин поднимает с пола небольшую дорожную сумку. — Нет нужды кого-то беспокоить.
Регистрирую данные его кредитки, протягиваю карточку-ключ от «полулюкса» и прошу Тони присмотреть за приемной. Мисс Остин едет на лифте на пятый этаж, а я иду в стеклянную дверь, чтобы заказать для него столик в ресторане.
Зал еще не заполнен. Точнее, в нем почти никого, только американцы за двумя столиками, которые по каким-то соображениям предпочитают ужинать в семь тридцать. Но все готово к наплыву клиентов. Такое впечатление, что затишье перед бурей можно пощупать. Андрэ, управляющий, возвращается в ресторан со стороны бара.
— У-у-ух! — произносит он, тряся крепко сжатым белым кулачком. — Проклятый Джино Лаури. Достал он меня, честное слово.
— В чем дело? — интересуюсь я. Вообще-то мне на его обиды плевать, но нужно побыстрее заказать столик для мисс Остин, поэтому решаю его выслушать.
— Я пришел в бар, чтобы раздать кое-кому меню, а Лаури выставил меня вон, — сообщает Андрэ. От гнева у него над верхней губой выступили блестящие капельки пота.
— Гм, — мычу я в некотором замешательстве. — Не очень-то любезно с его стороны.
— Не очень-то любезно? — Андрэ поворачивается и смотрит на меня так, будто перед ним кусок вонючего дерьма. — Не любезно? Да какая тут к черту любезность! Это настоящая война!
Джино и Андрэ все время на ножах, особенно по вечерам. Проблема в том, что они преследуют разные цели. Андрэ надо, чтобы ресторан поскорее заполнился: кого-то можно будет пораньше выставить, кого-то обработать и раскрутить на баснословно дорогие вина, типа бутылки «Шато д’Икем» в два с лишним литра, что на днях ему достал Джеймс. Джино же хочет, чтобы клиенты подольше посидели в баре — ему, конечно, выгодно угощать их баснословно дорогими коктейлями. Договориться им, и дураку понятно, никогда не удастся. Само собой разумеется, им ни за что не стать друзьями.
— Да, — произношу я, никоим образом не желая быть втянутым в их войну. — Желаю удачи. — Улыбаюсь.
— Спасибо, — ворчит Андрэ, удрученно пожимая плечами. — Что тебе нужно?
— Заказать столик.
— На одного, двоих, троих, на четыре десятка?
— На одного.
— Одного. — Андрэ вздыхает. — Наш ресторан не для тех, кто приходит поодиночке. Здесь встречаются друзья, да и нет столиков на одного.
— Заказал клиент нашего отеля.
— А, тогда ладно. — Андрэ снова вздыхает, идет к своему большому деревянному столу с покатой крышкой и листает огромный журнал в кожаной обложке, в котором фиксирует заказы. — Может сесть за номер четыре. В девять пятнадцать. Как его фамилия?
— Остин, — отвечаю я.
— Остин, — повторяет Андрэ.
— Спасибо, — благодарю его я. — Еще увидимся.
Возвращаюсь за стойку. Тони весь в мыле: заказывает такси и названивает в рестораны, предупреждая, что клиенты опоздают, однако наверняка будут, так как уже выехали. Постояльцы просят отгладить рубашки или почистить туфли, и Тони связывается с хозяйственной службой, а обувь рекомендует выставить у двери в специальных пакетах. К утру ее обязательно приведут в порядок.
Опять звонит телефон. Еще один ночной уборщик. Тоже говорит, что плохо себя чувствует. Неизменное пищевое отравление. Я просто записываю имя, звоню вниз и сообщаю, что на данный момент можно не ждать целых трех работников. Обзывать уборщиков лжецами у меня нет ни малейшего желания. Им и так-то платят сущий мизер; если человек решил, что один день может пропустить и недополучить какие-то гроши, значит, так ему надо. Впрочем, они-то трясутся над каждым пенсом. Не исключено, что те, кто позвонил, и в самом деле нездоровы.