— Что? — спрашиваю я, само собой, немного потрясенный.
— Да-да! Он сидит на зеленом диване, штаны спущены до самого пола, а она прыгает на нем, как ковбой на быке — юбка задрана до подмышек, трусы и колготки на полу. Задница сверкает — вверх-вниз, вверх-вниз.
— Бред какой-то.
— Никакой не бред. — Деннис улыбается. — Можешь себе представить?
— И что ты?
— Ну, пару раз кашлянул. Они как будто и не заметили. Я и говорю: «Прошу прощения. Я вернусь через пару минут». И тогда она — только вообрази себе — поворачивает голову и спрашивает: «Может, через десять?»
— Да ну?
— Честное слово!
— И что ты ответил?
— Ничего. — Деннис пожимает плечами. — Просто вернулся через десять минут. Парочки уже не было.
— Забавно, — говорю я, начиная смеяться. — Прямо как с той женщиной. Помнишь? Пару недель назад?
— Черт, конечно, — произносит Деннис. — Разве можно такое забыть?
С той поры не прошло и месяца. Мы так же дежурили в ночь вместе с Деннисом, когда в баре напилась и стала строить всем глазки одна постоялица. Вообще-то ничего страшного она не вытворяла, но было невозможно предугадать, чего от нее ждать, и Джино начинал нервничать, поэтому я выпроводил ее из зала, и она отправилась в туалет, где как будто сквозь землю провалилась. Полчаса спустя Деннис вел из бара до номера очередного готового постояльца и увидел, что клиентка занимается сексом с каким-то мужчиной прямо на полу возле лифта. Деннис попытался было осторожно прекратить безобразие, но любовники не повели бровью. В общем, мы решили: час все равно поздний, пусть сделают свое дело, а когда устанут, сами разойдутся по номерам. Однако десять минут спустя в отель вернулся муж клиентки. Деннис, тотчас вспомнив, что жена парня занимается сексом на четвертом этаже, помчался вверх по лестнице, чтобы предупредить парочку. А я задерживал мужа внизу. Исключительный был случай. Мы спасли их брак, но дамочка не потрудилась ни поблагодарить нас, когда, изрядно помятая, выписывалась на следующий день, ни даже дать на чай. Среди людей встречаются и чертовски неблагодарные. Удивительно.
В вестибюль входит еще одна группа молодых людей. Судя по виду, уже подвыпивших.
— Прошу прощения, — говорю я. — Чем могу помочь?
— Спасибо, ничем, — отвечает один из ребят. — Мы пришли к другу, он сегодня здесь.
— Да?
— Да. В четыреста пятидесятом номере.
— В четыреста пятидесятом, — повторяю я.
— Да-да. — Одна из девиц хихикает. — У него сегодня день рождения.
— Хорошо, — говорю я. Сил выяснять подробности больше нет.
Деннис снова треплется по мобильному, рассказывает кому-то из родственников историю про секс в honour-баре. Девушка, по его словам, попросила не тревожить их уже целых пятнадцать минут; готов поспорить, к концу смены они превратятся в полчаса. Честное слово, представить не могу, откуда у этого парня столько энергии на болтовню. Интересно, о чем он говорит с друзьями при встрече? Ведь любую новость выкладывает тут же. Может, никаких встреч вообще нет? И их отношения поддерживаются только по телефону?
Знаете, основная беда в нашей работе, пожалуй, не длинные смены, не жалкая зарплата и не обилие пьяных вокруг, а бескрайняя тоска. Стоять на ногах, когда смертельно хочется спать, в сто раз труднее, если умираешь от скуки. Если б вы видели, сколько раз Патрик начищает медные панели на двери или багажную тележку. Отвозит наверх вещи какого-нибудь придурка, возвращается и снова быстренько ее полирует. Наверное, спаривался бы с ней, если бы мог.
Проклятие, меня начинает все раздражать. Бедняга Патрик. Раз уж хочет чистить свою тележку ночь напролет, пусть чистит, не мое дело. Наверное, стоит сходить проведать Джино. Может, ему как раз нужен человек, который проглотил бы еще пару лишних стопок водки, что загромождают бар.
Вхожу в зал и оказываюсь в облаке сигарного дыма. Теперь тут спокойнее. Большинство постояльцев отправились в номера, остались лишь самые выносливые и набравшиеся до такой степени, что не могут подняться со стульев. Еще мистер Мастерсон с двумя проститутками. Очевидно, у него пропасть времени. Сидит, посасывает «Тринидад дипломатикс», ощущает близость женщин, на лице сияющая улыбка. Как только заходишь в бар, сразу обращаешь на него внимание. Одна из девиц определенно влила в себя слишком много шампанского. Бретелька красного шелкового топа съехала с плеча так низко, что левая грудь того и гляди совсем оголится. Проститутка как будто ничего не замечает, или ей все равно. А может, это и есть ее метод соблазнять.
Джанфранко, Альфредо и Франческо уже начали уборку: вытирают столы, наводят порядок за барной стойкой, выбрасывают остатки лимонов и лаймов. Джино у столика, стоит, опершись руками на спинку стула, и пудрит мозги «текучей историей» — рассказами об очень дорогом спиртном — весьма состоятельному на вид джентльмену, чьи красные щеки такого же цвета, что и носки. Я и отсюда вижу: Джино на охоте. Его выдают псевдонепринужденная поза и слишком веселая улыбка. Проходит некоторое время, и я слышу, как он предлагает клиенту коньяк «Наполеон» по семьсот пятьдесят фунтов за бокал.
— Семьсот пятьдесят! — восклицает тот. — Должно быть, это что-нибудь исключительное, если стоит таких денег.
— А вы, мистер Мастерсон? — спрашивает Джино, направляясь в сторону техасца и останавливаясь ровно посередине между двумя клиентами. — Не хотите попробовать? Досадно будет доставать из погреба бутылку «текучей истории», если пробовать ее будет всего один человек.
— Что? — спрашивает мистер Мастерсон.
— Не желаете ли отведать мою драгоценность — коньяк «Наполеон» 1796 года?
— А, да, конечно. Разумеется, желаю, — отвечает мистер Мастерсон, шлепая не по своей ляжке. — Он мне запомнился еще в прошлый раз. Речь ведь про тот, бокал которого стоит больше тысячи долларов?
— Именно про него, — подтверждает Джино.
— Потрясающе, — говорит мистер Мастерсон. — А мои гостьи попробуют?
— Если только совсем чуть-чуть, — мурлычет одна из девиц.
— Три бокала, — заявляет мистер Мастерсон. — И налейте в каждый по двойной порции.
— Будет сделано, сэр.
Джино поворачивается, знаком велит Джанфранко со всех ног нестись в винный погреб, и тут его взгляд падает на меня, но бармен делает вид, что слишком занят своими мыслями. У него сейчас нечто типа тантрического обряда: надо загипнотизировать клиентов байками об истории, роскоши и временах давно минувших.
Появляется бутылка. Джино кладет ее в специальную корзину, несет на столик, сдувает несуществующую пыль, любовно ласкает бутылку рукой и затягивает песню о том, что успели придумать с момента изобретения драгоценного коньяка. Заканчивает тираду годом, когда скончалась Екатерина Великая. Американцы в восторге. Потому что последние слова Джино — о том, какова была в ту пору численность населения Америки, а для них это бальзам на душу.
Я на сто процентов уверен, что сейчас не получу водки. Надо возвращаться к стойке и немного подождать. Впереди еще целая ночь.
Когда я прихожу, Деннис, естественно, болтает по мобильному. На стойке звонит телефон.
— Здравствуйте, ресепшн, — говорю я.
— Здравствуйте, — звучит сварливый и утомленный голос. — Я не могу заснуть.
— Мне очень жаль, сэр, — отвечаю я, думая: «Я тоже не могу».
— В соседнем номере пир горой, — сообщает постоялец. — Не могли бы вы что-нибудь предпринять?
— Сию минуту отправлю кого-нибудь наверх, сэр.
Такое случается все время. Кто-то заказывает номер, приглашает гостей, а ты и не подозреваешь, что затевается гулянка. Мне приходила мысль: в четыреста пятидесятом собирается многовато народа. Но я решил: если не поднимут шум, не стрясется ничего страшного. К сожалению, мои надежды не оправдались.
Прежде чем прервать разговор Денниса, звоню вниз, в обслуживание номеров, узнать, не сделал ли кто крупный заказ. Поверьте, это очень важно.
Однажды в «Лейнсборо» поселились молодожены, как будто на медовый месяц. Сняли огромный «люкс», но ни кому и словом не обмолвились о том, что устраивают в отеле свадебный прием. Явилось шестьдесят гостей, через обслуживание номеров заказали канапе и двадцать четыре бутылки «Тэтэнже» (по сорок девять фунтов пятьдесят центов). Закатили пир на весь мир, угомонились только к пяти утра. Другие постояльцы то и дело звонили с жалобами, но мы предпочли не обращать на них внимания. Ребята из обслуживания сказали: раз уж молодожены сделали столь приличный заказ, пусть веселятся. В общем, кое-кого нам пришлось переселить в другие номера, а некоторым раздать затычки для ушей. Мы были довольны как слоны из поговорки, потому что у старых отелей такой девиз: чем больше люди платят, тем больше им позволяется.