— Спасибо, тебе тоже удачи. Хоть и не верю во все это я.
Швейцар пожал руку Разумову, развернулся и зашагал вниз по лестнице. Мужчина же шагнул внутрь номера.
Разговор 3
— Ох, уи! Приветствую вас, синьоре!
Молодой француз лежал на койке справа от входа и смотрел на своего нового соседа.
— Меня зовут Луи, а вы как?
— Вы хотели сказать «Вас»?
Разумов посмотрел на молодого человека. Его светлые кудрявые волосы небрежно перебегали в разные стороны, когда француз вертел головой. Одет он был в синие брюки, синюю рубашку и синий пиджак. Некий морской человек, в цвет океана.
— О, да-да! Вас, как вас зовут?
— Андрей. Меня зовут Андрей.
— Что принесло вас сюда, Андрэ?
Разумов прошел в номер и сел на кровать слева от двери. Посмотрел на свой чемодан, а затем перевел взгляд на собеседника.
— Еду к одной неспокойной женщине, борется с недугом. Просит, чтобы я ей помог.
— А кто же вы по профессии, раз лечите недуги женщин?
— Я психолог.
Мужчина встал и медленно опустился к чемодану. Открыл его и начал доставать оттуда некоторые вещи: записную книжку, черную стальную ручку и карманные позолоченные часы. Потом он сунул руку в карман своего пиджака и достал оттуда красный стеклянный шарик. Кинул его внутрь чемодана, прямо на рубашки. После закрыл чемодан и сел обратно на кровать.
— А вы? — начал Разумов. — Не боитесь «конца»?
— Уи! Конечно боитесь! Но так уж вышло, что я здесь не первый «конец». Второй, на моей памяти, переживаю.
— И не уезжаете?
— А зачем, друг мой? Разве плохо здесь? И кормят, и поят, и работа есть.
— И умереть в такой день можно.
— А что же до смерти-то? Разве не ждет она где-нибудь за углом? Разве не постучит в твою дверь в любой день? Если судьба скажет, что я должен умереть сегодня, то я не буду перечить — умру.
— Почему вы все тут такие? Вы принимаете смерть, как будто она часть вашей жизни. Почему?
— Все просто, друг мой. Зачем бежать от того, что все равно тебя настигнет? Разве есть в этом какой-то смысл?
Разумов опять встал с кровати и направился к двери. Потянув за ручку он открыл себе путь в коридор.
— Мне нужно на воздух, прошу меня извинить.
— Не стоит беспокоиться, новые люди часто не понимают тонкостей нашего города и его жителей.
Мужчина посмотрел на француза и выскочил в коридор.
Разговор 4
Коридор отеля заливал желтый свет тусклых ламп. На полу лежал красный старый ковер, а стены украшали картины в деревянных рамках. Разумов шел по длинному коридору и пытался вникнуть во все эти размышления по поводу жнецов и судного дня. Вдруг на встречу ему вышел полный человек в строгом костюме и лакированных туфлях. Они чуть было не столкнулись, а если бы все-таки это произошло, то Разумов наверное бы отлетел в конец коридора под натиском массы своего противника.
— Ох, извините, извините, я чуть было не сбил вас с ног! Простите, ради бога, простите!
Мужчина выставил руки вперед, осматривая Разумова. Сам мужчина был невысоким, с седыми волосами и жидкими усами. Глаза его закрывали очки с тоненькой оправой и толстыми стеклами.
— Ничего, обошлось, все нормально!
— Вы тут новый, наверное? Я вас раньше не видел.
Незнакомец протянул руку:
— Массалов Григорий Григорьевич, местный депутат.
— Разумов, Андрей Разумов.
Они обменялись любезностями, а после Массалов достал из кармана пиджака пачку сигарет, вытащил одну и сунул в рот. Жестом предложил Разумову.
— Не курю, спасибо.
— Это вы зря, конечно. Сегодня все курят, даже некурящие. «Конец» же близко, надо накурится вдоволь, потом уже не сможем.
— Вы тоже переживаете уже не первый «Конец», я полагаю.
— Да, верно, уже тринадцатый. Но сегодня какой-то особый день.
— Что вы имеете ввиду?
Разумов посмотрел на курящего собеседника.
— Умру я сегодня, Андрюха, умру. Чувствую это. Придет жнец по мою душу, точно придет, зараза. Чую придет.
— Вы боитесь?
— Конечно, конечно боюсь. А как иначе? Можно было привыкнуть уж за тринадцать-то лет, согласен, но предчувствие смерти играет злую шутку с моим разумом. Принял я уже известие о скорой кончине, но все равно боюсь чего-то. Страх из сердца не выбить, он там глубоко засел.
— Я говорил до этого с людьми, но они абсолютно спокойны. Говорят, что если судьба так решила — значит так тому и быть.
— Врут всё, врут. Никто не может быть спокоен в судный день. Скрывают просто, чтобы тебя не пугать. Через несколько часов будут вжиматься в кресло и молиться, чтобы дверь не распахнулась и не зашел жнец, вот увидишь.