Света: Он здесь.
Всматриваюсь в текст, обдумывая варианты диалога и сказанных мною слов, а, когда поднимаю голову, вижу в дверях моего кабинета высокого мужчину. Всё, как говорили девочки: сорок или больше, темноволосый, крупные черты лица и невероятное сходство с отцом. Острый чёрный взгляд будто прожигает насквозь. Ещё немного и он во мне дыру просверлит этими бесподобными глазищами, обрамлёнными густыми ресницами. И вот зачем мужчинам такая красота? И правда, он на какого-то актёра похож…
Настолько залипаю на мужской фигуре в чёрном классическом пальто, что забываю поздороваться или оказать хоть какие-то знаки внимания нашему новому владельцу.
‒ Добрый день, ‒ выдавливаю из себя, поднимаясь.
‒ Добрый день, ‒ по кабинету разносится низкий хрипловатый голос, словно я сейчас Марка Захаровича слышу, отчего даже мышцы дёргаются на лице. ‒ Вы Лана, управляющая? ‒ он медленно подходит, останавливаясь напротив, но всё же не решаясь оказаться ближе, чем того требуют приличия.
‒ Да, Лана Сергеевна, управляющая «Дэсэо». А вы сын Марка Захаровича.
‒ Мы знакомы? ‒ тёмная бровь взлетает вверх.
‒ Нет, но вы с отцом похожи. Трудно не узнать, ‒ пальцы дрожат, что для меня необычно. В любой ситуации я спокойна, но именно в его присутствии моё сердце бьётся чаще, чем обычно, отдаваясь глухими ударами где-то в висках.
Он внимательно осматривает меня, останавливаясь на лице, а затем спускаясь ниже, отчего становится неуютно и хочется посмотреть в зеркало, чтобы убедиться, что волосы и макияж в порядке, а на одежде нет никаких пятен.
‒ Сколько вам лет?
‒ Двадцать семь.
‒ Хм, а на вид года двадцать два ‒ двадцать три, не больше.
И я понимаю о чём говорит Кретов, потому как я только года четыре выгляжу, как женщина. До этого, больше походила на девочку-подростка, ела по три порции, чтобы набрать вес и избавиться от болезненной худобы и угловатости фигуры.
‒ Как долго на должности управляющего?
‒ Два года. До этого три старшим администратором, а до этого просто администратором. Начинала с горничных.
‒ То есть, с самой нижней ступени, так? ‒ усаживается в кресло, и я совершаю движение в унисон, опускаясь в своё. В ответ лишь киваю. ‒ Сколько лет в общем здесь работаете?
‒ Девять. Столько же знала вашего отца.
‒ Да-да, ‒ усмехается, ‒ он неоднократно говорил, что если и может на кого-то положиться, то это Лана, ‒ прожигает взглядом, а я только сейчас понимаю, на что намекает Кретов.
‒ Если вы думаете, что…
‒ Я так не думаю, ‒ обрывает, ‒ и никогда бы не подумал. Он всегда это говорил, скорее, по-отечески, чем по-мужски.
Тишина. Диалог не клеится, а мы придирчиво осматриваем друг друга, не решаясь озвучить желаемые вопросы. Я-то уж точно. Если не поговорить прямо сейчас обо всём, что требуется, недосказанность лишь усугубит положение дел, а меня же сделает в его глазах маленькой девочкой, неспособной управлять делом Марка Захаровича. Как только я прогнусь под сына и начну заглядывать ему в рот, автоматически стану девочкой, которую можно заткнуть тяжёлым взглядом.
Моя же цель сделать так, чтобы через полгода Кретов не продал отель на сторону очередной безмозглой девочке, а сохранил детище отца в том виде, в котором оно ему осталось. Пусть сделает лучше, главное ‒ не хуже. Именно поэтому, выдержав его взгляд и ни разу не разорвав зрительный контакт, решаюсь на вопрос:
‒ Как будем жить дальше?
‒ А как вы хотите?
‒ Как угодно, главное, не как «Сентименто».
‒ А что с ними случилось? ‒ напрягается, ёрзая в кресле.
‒ С ними случилась тупая девица, которая возомнила себя великим отельером. Сорок процентов персонала уже покинуло отель, уход остальных лишь вопрос времени. Альбина ушла первой, проработав на должности управляющего пять лет и вложив в дело вашего отца много сил и времени. Объяснения «как правильно работать» не были восприняты новым руководством. Если девочка не сменит курс, продолжив двигаться в неправильном направлении, отель загнётся через месяц. Наработать репутацию невероятно сложно, потерять ‒ дело пары недель.
‒ Не я выбирал покупателя, ‒ прокашливается, понимая, что моя тирада направлена в Елену, ‒ спорить с матерью не стал. Два отеля, которые были оформлены на неё, пожелала продать. Её право. С «Дэсэо» всё сложнее…
‒ Иначе бы мы были проданы ещё три дня назад вместе с «Пасьён», как два по цене одного?
‒ Возможно.
‒ Невозможно. Не вышло бы.
‒ Это почему? ‒ его кадык дёргается, и я понимаю, что выбрала опасную тактику ведения беседы.