За время отсутствия кабинет преобразился самым радикальным образом. В него словно запустили толпу малолетних художников с красками и разрешили не сдерживать воображение. Пол, стены и даже потолок покрывали неведомые письмена, завитушки, символы и чертежи, волшебница же заканчивала расписывать подоконник, стоя предо мной в характерной позе.
— Нравится? — спросила, не оборачиваясь.
— Да. Каляки-маляки — тоже.
— Ничего ты не понимаешь в магическом искусстве. Я вложила в защиту все силы, — эльфийка зевнула, будто только проснулась, и сонно покачала головой. — Теперь тебя ни одна порча не тронет. По крайней мере, в этой комнате. А теперь… мне надо отдохнуть…
И без спроса улеглась на мою кровать лицом вниз, чуть прикрыв задницу простыней.
— У тебя своя комната есть, — напомнил на всякий случай, а то вдруг забыла от натуги.
— Далеко, — Ривер поерзала, как кошка в мягкой корзинке. — Не дойду.
— Могу донести.
— А можешь не быть такой злюкой? Я так старалась, а ты гонишь прочь, как помойную крысу.
— Ладно, оставайся.
И чего это я, в самом деле? И так собирался устроиться в кресле, но сперва — огонь. Попытался справиться с кресалом самостоятельно, но ничего не вышло — пришлось звать Амелин. Пока горничная складывала поленца и высекала искры на трут, внимательно разглядывал рисунки. Похожи ли они на ловушку под кроватью? Сложно сказать. С одной стороны, похожи — почти такие же изгибы, линии, завитки. С другой, я видел тот круг совсем недолго, а память далека от фотографической. И если почерки на родном языке еще смогу хоть как-то сличить, потому что прекрасно знаю и алфавит, и прописи, то пытаться разгадать таинственные волшебные руны… Нет, не по уму задачка. И вообще, нужно ли быть колдуном, чтобы накладывать такое заклинания, или достаточно запомнить порядок начертания, а то и вовсе перерисовать под копирку? И все же сомнение мало-помалу капало на сердце, и при взгляде на посапывающую ведьму не шибко-то хотелось кидаться к ней в объятия. Если вкратце: я слишком мало знаю и слишком много доверяю. Однажды это выйдет боком, даже если предатель вообще левый тип, которого никто в глаза не видел.
— Что-нибудь еще, мастер? — эльфийка встала напротив.
— Да, — раздалось из-под балдахина. — Закрой ставни.
После этих слов Амелин резко изменилась в лице. От нежной улыбки не осталось и следа, желваки напухли, а губы сжались в тонкую линию. Горничная всеми силами старалась сохранить самообладание, но заходившая ходуном грудь и трепещущие ноздри выдали волнение с головой. Это что, приступ ревности? А какая ей, собственно, разница, кто спит в моей постели? Вильям вроде бы не женат, хотя справок на этот счет не наводил.
— Все в порядке?
— Да, мастер, — она выполнила просьбу и вытянулась по струнке. — Что-нибудь еще?
— Передай Луис, что я хочу пообедать.
— Подать на двоих? — ледяным тоном отчеканила горничная.
— Да.
— Сию минуту.
И ушла, громко цокая каблучками.
— И не вздумай стирать мои символы, — прорычала Ривер вслед. — Или я нарисую их тебе кнутом на жопе.
— Что это, блин, было? — спросил у волшебницы, но та уже спала. Либо притворялась, что спит. Так или иначе, решил воспользоваться свободной минуткой и дополнить дневник.
А дополнять по сути и нечем. В паззле на тысячу деталей открыт дай бог десяток, и тот разбросан по разным углам. Оправдание есть и весомое: я здесь всего лишь второй день (хотя пережил на целый год), но все равно придется поторапливаться. В конце концов, я не следователь, ведущий рядовое дело — от поимки заговорщика напрямую зависит моя жизнь. И чем дольше тяну и хожу вокруг да около, тем сильнее сжимается круг, за которым — смерть.
Стук капель по крыше тем временем стал громче, и даже закрытые ставни так и норовили слететь с петель и улететь вместе с воющим ветром. Внизу захлопали двери, сквозь шум пробились гулкие голоса — люди прятались от непогоды во дворце. Сложно представить, что испытывали моряки, попадая в такое ненастье в первый раз, да еще и вдали от земли, посреди бескрайних вод.
От размышлений отвлек далекий выстрел. Я встрепенулся и завертел головой — что это, гром? Или кто-то в самом деле стрелял? Просидев с минуту как учуявший добычу сыч, расплылся в кресле и протянул ноги к огню — очевидно, ложная тревога. Наверное, хрустнуло сломанное деревце или упал камень со стены — в такой какофонии черт что разберешь. Но стоило закрыть в полудреме глаза, как звук повторился. Своих ушей явно не хватало для точного определения, поэтому обратился к Ривер — уж эльфийский слух наверняка не подведет.