— Так-так-та-а-а-к… Кажется, я попалась.
— Вот именно. Рамку нашел тоже. И насладился болтовней твоего подельника. Этих доказательств хватит, чтобы сгноить тебя в столичных подземельях. Поэтому не усложняй себе жизнь, а нам работу, — не без удовольствия вернул ее же фразочку во время нашей первой пристрастной беседы. — И объясни, как расшифровать эти письма.
— А если нет — то что? — она облизнула кровь с губ. — Пытать будешь? Ну давай, попробуй расколоть имперского дознавателя.
— Я ведь верил тебе, — навис над ней и уставился в глаза — ехидные, насмешливые и холодные, как у змеи, выражающие что угодно, но только не раскаяние.
— Потому что ты дурачок-простачок, — пропела в ответ. — Покажи сиськи, покрути жопой — и песик исполнит любой трюк. Самый легкий объект для соблазнения. Еще никого не затаскивала в постель так быстро и просто.
— Мастер, можно я ей…
— Нет, — вскинул ладонь. — Ривер, все кончено. Скажи код.
— А ты заставь, — темно-вишневый язычок свернулся трубочкой.
— Что ж, хотел по-хорошему. Луис.
Лекарь кивнула и левой рукой сжала щеки пленницы. Отточенным движением просунула деревянную лопаточку меж ослабших челюстей и рычагом раздвинула зубы. После чего влила в рот ядовито-зеленую настойку, от одного лишь запаха которой кружилась голова и кололо в висках. Волшебница закашлялась, как после стопки спирта, и тяжело задышала, обливаясь потом и таращась перед собой невидящим взором.
— Это смесь белладонны и дурмана, — женщина вытерла руки и выбросила тряпку в ведро. — Обычно используется для усыпления, но при добавлении экстракта мандрагоры вызывает обратный эффект. Чувствуешь, как бьется сердечко?
Серая кожа побледнела до цвета бумажного пепла. Холодные густые капли стекали с подбородка, вены на груди проступили, как у напрягшего бицепс качка, а дыхание превратилось в серии резких отрывистых хрипов. Ривер не могла усидеть на месте и нервно ерзала, распахнув рот и слепо озираясь по сторонам.
— Неподвижность лишь усилит чувство подступающей гибели, — равнодушно — как на лекции — произнесла врач, взяв бурую колбу. — Подступающая агония нагоняет дикий, животный страх, и тебя так и подмывает броситься прочь со всех ног. И бежать до упада, лишь бы не остаться наедине со смертью. А теперь представь что будет, если я дам тебе парализующий яд?
— Да-а-а… — несмотря на жуткую гримасу, волшебница улыбнулась. — Забористая штука… Знала б раньше, пила бы вместо виски.
— Терпи-терпи, — хмыкнул Генри. — Всего не вытерпишь. Скоро мастер закончит играться в доброго доктора, и ты у меня все расскажешь. Даже то, чего не было.
— Ривер, хватит ерничать! Вас раскрыли, Инга уже пишет подробный отчет. Инквизиция прибудет к вечеру, и поверь, Марты среди них не будет.
Я врал, никто кроме нас троих не знал о случившемся. И меньше всего хотелось предавать это дело огласке, ведь тогда здравницу наводнят все, кому не лень — от военных до тайной канцелярии, а тут и грейсы, и разгром, и работы непочатый край. Но ложь и провокации не менее действенны на допросе, чем прямое давление.
— Мелкий озорной щеночек… — девушка откинулась на спинку. — Ты укусил за хвост злую матерую суку. Отступать поздно, так что продолжай. А я посмотрю, как далеко ты готов зайти.
— А что еще остается?! — рявкнул, всплеснув руками. — Ты трижды пыталась меня убить, а теперь и крепость чуть не разнесла!
— Продолжай, сладкий, — томно вымолвила она. — Хочу попробовать все твои игрушки.
— Что за мужик на портрете?! О чем вы договаривались?!
— Р-р-р… Такой грозный. Прямо котенок, которого схватили за хвостик. Но слова меня не впечатляют. Так что заткнись и действуй.
Луис вопросительно посмотрела, я шумно втянул воздух и кивнул.
— Зелье от судорог, — сквозь разжатые зубы хлынула густая бурая струйка. — С обратным эффектом.
С минуту ничего не происходило, и Ривер немного расслабилась, как вдруг мышцы рук и ног напряглись до предела и задергались с такой силой, точно под кожу засунули клубки змей. Наверняка каждый из вас видел рекламу электролипучек из магазина на диване — шлепнул на пузо и типа качаешь пресс. А теперь представьте, что напряжение увеличили в сотни раз и направили ток не на весь мускул, а на отдельные части. И все это сжималось, разжималось и корежилось в столь безумном и неестественном темпе, что от первого же взгляда к горлу подкатила тошнота.
И как Ривер не сдерживалась, все же издала протяжный стон. Сложно представить, что она чувствовала, но если взять за основу судорожную боль в стопе и усилить раз в десять, получатся крайне мучительные ощущения. Пальцы до хруста вцепились в подлокотники, девушка наклонилась, насколько позволяли ремни, и свесила голову. Волосы облепили влажное лицо, и я уже собирался велеть дать противоядие, но тут из-под свисших седых косм донесся сдавленный смех.