— Порох у них, что ли, кончился, — майор нервно подкрутил ус.
Пауза затягивалась. Солдаты и рабочие смолкли и уставились на серую стену тумана в ожидании свиста картечи или взрывов бомб. Но вместо чугуна в завесу вонзился огромный полупрозрачный кулак, точно сплетенный из ревущего ветра. Марево колыхнулось и порвалось, как пенка на молоке, а в широкую прореху тут же вонзился второй сгусток воздуха, как если бы невидимый великан осыпал нас могучими ударами. Возведенный колдовством купол часто замерцал — аж глаза заболели — истончился и пошел мелкой рябью. И пока Галлифида пассами и гортанным пением латала пробоину, взял у Генри подзорную трубу, взмахнул на расколотый блок и нашел шамана на квартердеке корабля.
Это был отнюдь не сгорбленный старик в лохмотьях и рогатом шлеме, каким бы его представили девять из десяти авторов фэнтези. А невысокий — с человека — и стройный молодой орк с выбритым лицом и зачесанными назад темными волосами. Шелковые шаровары украшала простая, но красивая ромбическая вышивка, длиннополая накидка без рукавов обнажала татуировки на руках, и среди знаков я заметил похожие на те, что начертили под кроватью. Края алого кушака свисали чуть ли не до пяток и легонько трепыхались на ветру, и только золотое колечко в носу выдавала в чародее нечто дикое, варварское. Если бы не цвет кожи — и не отличить от статного заморского принца, не имеющего ничего общего со снующими по палубе хануриками.
Судя по движению рук и направлению ладоней, шаман исполнял некое подобие китайской гимнастики, но всякий раз, когда пальцы сжимались в кулаки, ревущие смерчи врезались в купол. Орк сомкнул веки, дышал ровно и плавно ступал по доскам, всем своим видом выражая покой, безмятежность и таящуюся внутри силу. А вот Ривер, на чьих хрупких плечах лежала защита целой крепости, этим вряд ли могла похвастать. И угасала столь же быстро, как и созданный ею барьер.
— Готовьте пушки! — крикнул, спеша к берегу. — Цель — кормовая надстройка!
Эльфийка выглядела так, словно ее избили битой. Она свернулась калачиком в углу, и, судя по кровавым разводам на полу, далось это нелегко. Озноб пронзал тело, липкий пот заливал побледневшую мордашку, размывая бурые подтеки на губах, под носом и в глазах. Накрыл беднягу сюртуком и сел рядом, но как не согревай, какие лекарства не предложи, ведьма все равно умрет, если сейчас же не снимет купол.
— Ривер, — нежно шепнул, коснувшись горячего, как галька на солнце, лба. — Орудия на месте. Ты сделала, что могла. Хватит.
— Меня послали в здравницу не ради обычной разведки, — несмотря на ужасающее состояние, голос лился ровно, без стука зубов, хрипов и заикания. — Мы, темные, хотим выйти из Союза. И прощупываем почву, какой может быть реакция Кассия. Никто не надеется, что нас отпустят с миром и пожелают доброй дороги… — она усмехнулась. — Вопрос в том, сможем ли отбиться сами или придется искать… покровителей и заступников.
— То есть, орков?
Кивок.
— Как ни крути, котик, ты пригрел за пазухой предателя и перебежчика. Грядет новая война — столь жестокая и кровавая, что никаким оркам и не снилась. Но выхода нет. Мой народ — древнейший в этом мире. Гордость и благородство в самой основе нашей жизни. И мы не потерпим роль бесправного скота, который держат для охраны границ. Но одна только мысль… — эльфийка закашлялась, — что нам суждено сойтись в бою друг против друга, пугает сильнее самой смерти. Не знаю, откуда ты прибыл и куда отправишься, звездный скиталец, но лучше погибну твоим другом, чем выживу и стану злейшим врагом.
— Ты всегда будешь моим другом, — шмыгнул и сжал холодные ослабшие пальцы. — Поэтому прошу — остановись.
— Уже слишком поздно, — легкая улыбка тронула искусанные губы. — Магия — как кровь: потеряешь много — и назад дороги нет. Хорошо, что ты рядом. Мало кто умирает счастливым.
— Не вешай нос. Ты не из тех, кто сразу сдается.
Темная с наслаждением зажмурилась, будто кошка, которой чешут за ухом, и тут новый сгусток ветра тараном врезался в щит. Девушка широко распахнула выцветшие глаза, дернулась в судороге и кашлянула кровью. Гримаса боли исказила лицо, слезы прорезали светлые бороздки через буро-серые разводы, а от скрипа зубов заныла вся челюсть.
— Не мучай себя, — сердце разрывалось при виде страданий близкого человека. — Отмени заклинание.