Услышите в полночь!
Эта деталь и станет для Отелло спусковым механизмом.
*
Приезжают венецианские послы, в числе которых Лодовико (родственник Дездемоны). Он передает Отелло пакет с приказом от дожа и сената. И первым же делом интересуется, "как поживает лейтенант Кассио".
Интерес не случайный - не успела до Венеции дойти весть о счастливом потоплении турецкого флота, не прошло и суток с момента высадки Отелло на кипрском берегу, а уж Кассио, этот бывший мелкий банковский клерк, уже назначен губернатором вместо мавра! Причем без всяких претензий к Отелло. Назначен - в обход всех достойных претендентов, в том числе и в обход даже бывшего губернатора Монтано, имевшего и боевой, и управленческий опыт руководства!
Не успевает Лодовико поинтересоваться лейтенатом Кассио, как Дездемона - все так же некстати, бестактно - заводит ту же песню: "Кузен, между ним и моим господином произошел недобрый разлад. Но вы все это уладите". И добавляет: "Я бы сделала много, чтобы помирить их, ради любви, которую я чувствую к Кассио".
В этот момент Отелло читает странный, неприятный приказ о своем смещении с поста губернатора и отзыве в Венецию. Неосторожные слова Дездемоны распаляют в нем гнев. "Вы в своем уме?" - грубо, резко обращается он к Дездемоне. Настолько резко, что не заметить этого просто нельзя. И Дездемона замечает: "Как, он сердится?"
Похоже, это упоминание об Отелло в третьем лице - попытка Дездемоны сгладить неловкость от грубости мужа в присутствии сторонних лиц. Лодовико с готовностью приходит ей на помощь: "Может быть, его взволновало письмо. Как я предполагаю, ему приказано вернуться в Венецию и сдать начальство Кассио".
Да уж.
Понижение в должности, да еще такое скорое понижение - новость для всякого человека неприятная. Что делать любящей женщине в такой ситуации? Два варианта: либо проявить сочувствие, либо промолчать. Хотя бы промолчать!
Но увы, у Дездемоны, как мы это уже увидели раньше, при всех ее неоспоримых достоинствах весьма скоро обнаружился один крайне опасный недостаток - эмоциональная глухота, густо замешанная на амбициях. Она уже не раз напрочь отказывалась замечать и учитывать внутреннее состояние своего мужа.
А потому и сейчас - наперекор неприятным и даже обидным для Отелло известиям - она преспокойно и неуместно радуется вслух предстоящему возвращению в Венецию. Нет, что ни говори, а самоуверенная беспардонность молодости иногда совершенно невыносима.
Такая неприкрытая радость жены, не желающей в упор замечать эмоциональное состояние мужа, становится последней каплей для Отелло. Он ударяет ее.
Лодовико потрясен. Он не может прийти в себя: "Это ли благородный мавр, которого наш сенат единогласно называет во всех отношениях совершенным? Это ли натура, не потрясаемая никакой страстью?"
Перемена настолько разительна, что ей может быть только одно объяснение, которое и формулирует Лодовико через пару секунд: "В здравом ли он уме? Не в беспамятстве ли он?"
И вместе с Лодовико этот вопрос задает нам Шекспир - вот уже во второй раз подсказывая нам тем самым разгадку состояния Отелло. (В первый раз эта подсказка прозвучала из уст Дездемоны, когда у мавра разболелась голова - "Мне очень жалко, что вам нездоровится"). Чуть позже Шекспир скажет нам о болезни Отелло и в третий раз!
А пока, раскрывая суть авторских подсказок и с учетом перечисленных признаков болезни, посмотрим на авторские формулы, по которым так необратимо и так стремительно развивалась болезнь Отелло:
- Отелло нездоровится ("Мне очень жалко, что вам нездоровится")
- Отелло не в здравом уме ("В здравом ли он уме?")
- Сознание Отелло в помрачении ("Не в беспамятстве ли он?").
*
На вечер назначен ужин с венецианскими послами. Перед ужином Отелло допрашивает Эмилию - и вопреки ею сказанному с легкостью уверяет себя, что служанка его жены лгунья и сводня. Далее следует допрос Дездемоны, но все ее клятвы кажутся Отелло не менее лживыми. "Бесстыдная шлюха!" - звучит приговор Отелло.
Увы, на него уже не действуют - и уже не могут подействовать! - ничьи доводы, кроме притянутых за уши доводов Яго. Отелло, весь находящийся во власти помраченного сознания, скорее похож на зомби, выполняющего вложенную в него болезнью программу.
Он уходит. Дездемона так поражена, так напугана чрезмерно усилившейся переменой в муже, так обижена его словами, что даже не может плакать. "У меня нет господина", - с горечью говорит она.
"Прошу тебя, сегодня ночью постели мне брачные простыни", - просит она Эмилию.