И чтобы это понять, просто поставьте себя на место Дездемоны. Просто представьте себе, что свою стабильную работу, свою теплую квартиру с удобным диваном и горячей водой, свои ежегодные поездки на пляжи Египта и свой еженедельный маникюр вы решили променять на войну, на запах пота и крови, на бесконечные корабельные качки и на дырявую палатку в степи. Страшно? Еще как!
И все-таки она бежит...
Однажды ночью она, вся дрожа, выходит из дома, садится в лодку и уплывает. Она еще и понятия не имеет, на какую тяжелую жизнь себя обрекла. Ей и в страшном сне еще не приснилось, что все эти подвиги хороши и прекрасны только в рассказах. Нет, она, конечно, более-менее понимает, что ее, такую юную и изнеженную, ждет череда нервных потрясений. Но одно дело понимать, а другое - реально испытывать их. Испытывать беспрерывно, одно за другим, невосполнимо истощая свою нервную систему.
И вот она плывет в гондоле, во мраке спящего города, плывет к чужому мужчине, которого она совсем не знает... А что если он сейчас просто возьмет и надругается над ней? Она же не безбашенная девица из проблемной семьи, которой без разницы, в какую гондолу садиться. Она юная очарованная девушка со склонностью к доброте и здравомыслию, которое внезапно ей изменило под напором неуправляемых чувств. Но сейчас... в лодке... ночью... одна... гондольер молчалив... она пытается разглядеть его лицо... что это? он ухмыльнулся или ей показалось? Сомнения и страх ползут в душу. Она вдруг понимает, что никаких гарантий безопасности ей никто не давал...
Но вот, слава богу, приплыли! Пути назад больше нет. Она идет в гостиницу, где ждет ее избранник. Что будет? Не ловушка ли это? Она поднимается наверх... О счастье! Ее возлюбленный бросается к ней - он так боялся, что она передумает или что план сорвется. Но вот она здесь, она любит его, ради него она готова на все, и он счастлив.
Подкупленный падре совершает обряд венчания. И она снова дрожит от нервного напряжения. Решительность, страх, сомнения, облегчение - сильнейшие эмоциональные состояния, чередуясь, обрушиваются на нее. Но вот сейчас, думает она, все кончится. Сейчас мы останемся одни, и я отдохну, успокоюсь, доверчиво прильну к его груди, и нервный комок разожмется...
Но что это? В гостиницу врывается Яго: отец обнаружил пропажу и с вооруженными людьми ищет Отелло! И ее только-только успокоившиеся нервы снова сжимаются в судорожной тревоге. Ей страшно за отца, за Отелло и за себя одновременно.
Она готова выйти навстречу отцу вместе с ним, но ее оставляют в гостинице... Она с тревогой смотрит в окно, как удаляются факелы. Первые десять минут кажутся ей бесконечностью. Неизвестность мучает ее. Она ходит из угла в угол. Что там происходит? Как они встретились? Не произошло ли беды?
Следующие полчаса превращаются для нее в пытку. Время медленно движется. Ночь. Тишина. Гостиница, в которой пахнет чужими людьми, в которой нет привычных ей милых вещей. Зачем она здесь? Не ошибка ли это? Нервные мурашки бегут по коже... Вдруг - шум за окном. Она испуганно вглядывается в ночь сквозь отсветы факелов. Грохот шагов по коридорам. За ней пришли! Ее требуют в сенат. Ей ничего не объясняют, не говорят, ее никто не подбадривает, не успокаивает. Она идет. Она ловит на себе любопытствующие, с намеком на сальность взгляды провожатых. Скандал! Дочка сенатора в гостинице у мавра!
Но вот здание сената. Она входит. После гостиницы с ее бедными стенами и въевшимся запахом чужих немытых тел знакомое великолепие коридоров и залов бьет по глазам. Какая привычная роскошь, какая привычная жизнь... Она знает - она здесь в последний раз. Она сама отказалась от этой жизни. Она сама выбрала себе мужа. Роскошные зеркала повторяют ее лицо. Она сама избрала себе судьбу.
Оскорбленный отец, раздавленный унижением ее побега и предчувствием горя, с последней надеждой всматривается в ее глаза - в глаза своей доченьки, в глаза своего единственного дитя, пытаясь обнаружить в них тени колдовского бесчувствия. Ей жалко отца. Ей жалко Отелло. Ей жалко всех. Вот они, два дорогих человека, - кого из них ей легче предать? Ее сердце разрывается от боли. Впервые в жизни к ней пришла настоящая боль.
Она делает шаг к мавру. Она никогда не забудет глаза отца, его вмиг опустевшего, помертвевшего взгляда. Ее отец стоит перед всеми, его осанка все так же горда, но боль уже пресекла его жизнь. Он умрет слишком скоро после ее отъезда.
Но ей пора.
И вот снова потрясение. Сбор необходимых вещей под угнетающее молчание отца. В доме тихо, слуги двигаются как тени. Никто не провожает ее. И она тоже уходит молча. Она еще стоит возле дома, она поднимает глаза, надеясь хотя бы в эту минуту увидеть в окне силуэт отца. Но окна мертвы. И ей снова становится больно.