Рецукционист вечно склоняет голову долу: в поисках ключей к человеческому поведению Эдвард Уилсон ползает с лупой возле муравейника. Получается, что мы — существа насквозь эгоистичные: дабы сохранить гены, следуем инстинкту похоти; эксплуатируем природу исключительно в интересах своего вида, а весь наш альтруизм — лишь видимость, за которой стоит тонкий расчет.
Искатель священного взирает вверх и видит, что источник солнечных лучей — солнце. Подростковая сексуальность пробудила у Данте страх, и он, пытаясь понять, что делать, стал смотреть не на свое тело, а на Бога. Джон Муир увидел в природе искусство Художника, Которого, склонившись, возблагодарил. Мать Тереза разглядела в умирающих калькуттских нищих горний свет, и служила она им словно Самому Христу. Кельтский святой Колумба ощущал Божие присутствие всюду: «Иногда — собирая крабов на скалах, иногда — ловя рыбу, иногда — давая пищу бедным, иногда — в келье»[23].
Тот, кто смотрит вниз, приходит к выводу: наша судьба — биология. Перспектива довольно убогая, ибо, по мнению психологов, человеку не чужды ни желание убить собственных родителей, ни склонность к лени и безделью, ни жестокость и грубость.
Тот, кто смотрит вверх, заключает: наша судьба — вечность. Да, в генах, возможно, и заложены животные инстинкты. Но мы призваны возвыситься над ними. Долго же нам придется смотреть на муравейник, прежде чем мы обретем любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, веру, кротость и воздержание! По словам апостола Павла (Гал 5:22–23), именно эти качества — «плоды Духа» — и указывают на Божье присутствие в человеческой жизни. Там, где обитает Бог, плоды Духа являют себя сполна.
Человек проносит в себе борьбу между импульсом и подавлением импульса, падшей природой и образом Божиим сквозь всю жизнь. Взгляд на жизнь как на таинство предполагает доверие: в конце концов, Создатель человеческой природы все обратит нам на пользу.
«Все мы более мистики, чем думаем или, по крайней мере, хотим думать. Все мы видели больше, чем готовы сами себе признаться. В минуты красоты и страдания, во время неуловимых поворотных моментов жизни мы улавливали отблески света, который ослепляет святых. Но только, в отличие от святых, мы жили дальше так, словно ничего не случилось. Жить так, словно что–то случилось, пусть даже мы не уверены, что именно случилось и зачем, — значит войти в область жизни, которая именуется религией».
Глава 4. Богу важно не «что», а «как»
Я ежедневно благодарю Бога за три вещи: за то, что Он дал знание Промысла Своего; еще больше за то, что во тьме Он зажег для меня светильник веры, и еще больше за то, что я могу надеяться на жизнь иную — радостную, со светом, цветами и небесной песней.
В прошлое воскресенье я выступал в церкви с рассказом о недавней поездке. Потом ко мне подошли два незнакомца. Один из них, мужчина средних лет во фланелевой рубашке, слегка растрепанный и с непослушным седым вихром, высказывался оживленно и увлеченно. Я обрадовался его заинтересованности. Но затем вмешался его спутник, который поддерживал его за локоть:
— Джейсон говорит правду, ему очень понравился ваш рассказ. Но должен вас предупредить: я работаю с людьми, которые перенесли тяжелые травмы мозга. Двенадцать лет назад в автокатастрофе погибла жена Джейсона, и он тоже пострадал, у него пропала долгосрочная память. К тому моменту, как я отвезу его домой, он забудет все, что вы говорили, и даже этот наш разговор.
— Верно, — Джейсон смущенно–глуповато улыбнулся, — я даже и вас забуду.
…Жить одним моментом не всегда хорошо. Если частицы моей жизни не сложатся в стройный ряд, толку от них будет не больше, чем от переживаний бедняги Джейсона. Учась у Челибидаке созерцательности и осознанию важности сиюминутного, я думаю: части должны соединяться в целое, иначе будет казаться, что музыканты просто нестройно разыгрываются перед концертом (когда валторнист, скажем, играет Брукнера, скрипач — Баха, а барабанщик — рок).
В жизни каждого человека, осознает он их или нет, существуют определенные закономерности. Скажем, некоторые из моих знакомых целиком поглощены накопительством. Они ежедневно изучают котировки акций, имеют дома в нескольких странах и каждый год покупают дорогие автомобили. Другие, наоборот, работают за минимальную плату — так они выражают протест против родителей, которые заставляли их делать карьеру. Одни вкалывают по десять часов в день, другие спят до полудня. Есть женщины, которые прихорашиваются часами, а есть такие, которые за собой особо не следят и не пользуются косметикой. Виноторговец держит в хорошо проветриваемом подвальном помещении десятки тысяч бутылок марочного вина, а алкоголик не способен сохранить дома ни одной непочатой чекушки. Один мой сосед поставил себе целью выступить в популярной телевизионной игре–викторине «Рискуй!». Он тренируется по два часа в день, используя экран, на который выводятся вопросы…
Эти закономерные особенности, свойственные каждому человеку, вырастают из естественных желаний и устремлений. Наши тела нуждаются в пище, питье, тонусе, удовольствиях и сексе. Есть и более высокий уровень потребностей — жажда красоты, любви, ценностей, смысла и востребованности. Такие нужды имеются у каждого, и наше отношение к ним во многом определяется нашим представлением о том, почему мы оказались в этом мире.
Если Homo Sapiens — всего лишь один из животных видов, если нет загробной жизни, если человек не несет ответственности перед Высшей Силой, то почему бы ему и не отдаться удовольствиям целиком? С другой стороны, если я считаю нашу планету творением рук Божьих, а в своих желаниях вижу отголоски иной реальности, то я буду стремиться познать Божий замысел по тем сигналам, которые получаю из невидимого мира. Я хочу соединить оба мира, а для этого мне необходимо признать: мне следует искать водительство не в себе самом, а вне меня, выше меня.
Бог изливает благие дары в мир, и от того, что мы с ними сделаем, зависит, останутся ли они благими, полезными. Жить гармоничной жизнью — все равно что ехать на лошади: чуть сильнее накренишься налево или направо — упадешь. Радость же от верховой езды можно получить, лишь удержавшись в седле.
Я вырос в репрессивной церковной среде, а потому не понаслышке знаю, как легко соскользнуть с «лошади». Шестидесятые годы были горячими: молодежь ставила под сомнение все подряд. Мы искренне считали, что строим новое общество, общество свободы, мира и любви.
Сексуальная революция освободила секс от уз брака. Революционеры уверяли, что «народные правительства» Кубы и других стран построят справедливый мир. Такие богословы, как Харви Кокс, проповедовали религию без Церкви и духовность без религии. Журналы кричали: «Похоть возвращается!» и «Жадность — это хорошо!» Прием наркотиков нередко поощряли даже преподаватели высших учебных заведений.
Задним числом все, происходившее в шестидесятых, выглядит иначе. После политических потрясений за перераспределение богатств пришлось заплатить дорогую цену: гибель множества людей, а часто и новая нищета. Сексуальная революция оставила после себя разрушенные семьи, подростковые беременности, эпидемии венерических болезней и, пожалуй, рост эксплуатации женщин. Алчность довела крупные компании до банкротства и уничтожила сбережения работников. Духовность без религии и без Церкви оторвала людей от общинной жизни. Наркотики разрушали не только умы, но и тела: от них погибли рок–певица Дженис Джоплин, выдающийся гитарист, певец, композитор Джими Хендрикс, певец и поэт Джим Моррисон и еще множество молодых талантливых людей…
Необходима золотая середина между необузданным потаканием желаниям и полным их подавлением. И вот, когда Запад ударился во вседозволенность, в других частях света наметились свои крайности. В некоторых мусульманских странах женщинам запрещали водить машину, показываться на людях с открытым лицом и даже выступать публично (как бы мужчин не соблазнил их голос!). Социалистические правительства, при всем своем атеизме, оказались почти столь же репрессивными: увлечение «загнивающим» Западом могло дорого обойтись гражданам стран, идущих к коммунизму.