«Ну давай, малыш, давай… Помоги мне… Не сдавайся… У тебя ещё целая жизнь впереди, ты не можешь так легко от неё отказаться.. . Давай, пока ещё не поздно, дыши…»
Быстро, неумолимо неслись драгоценные секунды, и каждая из них приравнивалась к стоимости жизни. Не только этого мальчика, но и Тэда Уиллиса, о котором Адаму, при всём его желании, думать сейчас было некогда…
…От душераздирающих криков звенели в окнах стёкла. Томас не торопился вытаскивать провод из таза – на этот раз можно было немного увеличить время. Первые два разряда он специально сделал короткими, чтобы у жертвы была возможность оценить всю прелесть этой процедуры и отказаться от продолжения в самом её начале. К удивлению Хардена, приём не сработал – хотя казалось, что намертво перепуганный и совершенно ошеломлённый адской болью Уиллис сейчас же выложит ему всё начистоту.
- Где мальчишка? – Устав от собственных разглагольствований, Томас теперь просто задавал это вопрос после каждой шоковой терапии. А Тэд уже даже не мог выдавить из себя короткого «не знаю». Его колотило и трясло – не только в процессе самой пытки, но и после неё, все мышцы сводило судорогой, и язык во рту отказывался шевелиться. Лицо мучителя – неподвижное, будто каменное, было совсем близко, но Уиллис его почти не видел. Оно расплывалось перед глазами, превращаясь в бесформенную уродливую маску, вызывая ужас и парализуя сознание. Слава богу, пока что ему ещё удавалось держаться… Пока что…
- Я спрашиваю, где мальчишка? – Тэд уже знал, что последует сразу же за этим ровным, спокойным голосом… Кончики провода снова коснулись воды, и мир взорвался, перестав существовать на какой-то промежуток времени. Наверное, очень короткий, почти мгновенный, однако для Уиллиса он казался целой вечностью. Если где-то там, в другом измерении существовал ад, то он, несомненно, был именно таким – горячим, ослепляющим, полностью подчиняющим себе рассудок и, главное, тело, которое не поддавалось никакому контролю: дёргалось, извивалось и стремилось избавиться от того, что сейчас выворачивало его наизнанку. Это электрическое чудовище рвало вены и сосуды, выкручивало мышцы, задевая каждый нерв, каждую клеточку организма, и Тэд кричал, не слыша самого себя, не понимая, что он делает и что с ним происходит…А потом всё внезапно закончилось, но сердце, слетевшее с катушек от неимоверного напряжения, ещё колотилось в груди как осатаневшая дикая птица в клетке.
Уиллис долго не решался открыть глаза – боялся, что они, наверное, давно лопнули, не выдержав нагрузки… От запаха собственного пота уже начинало тошнить…
- Ну так что, мистер Уиллис? Ещё не передумали?.. Вы поймите, что я всё равно его найду. С вашей помощью или без. Просто без вас у меня это займёт немного больше времени, а мне бы не хотелось его терять. У меня много других планов, и своим ослиным упрямством вы мешаете мне их осуществить. Вы знаете, кто я такой, мистер Уиллис? Если вы общаетесь с Бодро, то, наверное, уже наслышаны о моих делах. Я далеко не святой. За свою жизнь я убил многих людей. Неужели вы думаете, что будете исключением? Мне ничего не стоит убить вас. Прямо сейчас. Но я не буду этого делать, потому что вы мне ещё нужны. И вы останетесь живы, если окажете мне добрую услугу, о которой я вас прошу.
Добрая услуга… В устах Хардена это звучало как просьба о благотворительности…Тэд наконец-то осмелился приподнять тяжёлые веки. Сквозь пелену увидел прямо перед собой всё тот же, устремлённый на него волчий взгляд. Их глаза встретились, и Томас опять улыбнулся своему пленнику – вполне дружелюбно и от того ещё более цинично.
- Последний шанс, мистер Уиллис… Где он?...
… Вдох-выдох… Вдох-выдох… Уже на чистом автоматизме, без лишних эмоций. Полная сосредоточенность на собственных действиях и полная самоотдача. Вдох-выдох… Всё самое важное, личное, сейчас находилось за гранью сознания, и все усилия, физические и моральные были направлены на одну-единственную цель – поделиться своим дыханием с ребёнком, разбудить постепенно угасающую детскую жизнь. Вдох-выдох…Несмотря на то, что ТВОЯ жизнь в очередной раз летит под откос… Когда-то давно ты сам выбрал себе этот путь, и он стал твоим призванием до самой смерти. Теперь ты не можешь ничего изменить… Вдох-выдох… Ты всегда знал, что твоя работа необыкновенная… Это не способ существовать… Не средство обеспечения будущей пенсии… Это твоя судьба, твой долг, ради которого тебе часто приходится отступать от своих интересов и сдерживать чувства… Вдох-выдох… Ты замечаешь, как уже холодеющее маленькое тельце начинает постепенно теплеть, и наконец-то улавливаешь ответное дыхание. Сперва слабое и совсем бесшумное, но вот ребёнок открывает глаза и жадно глотает свежий весенний воздух… Сам, уже без посторонней помощи. Еще мгновение – и он подаётся вперёд. Ещё толком не понимая, что с ним произошло, видит возле себя родителей и кидается к заплаканной матери, которая крепко прижимает сына к груди и, осыпая поцелуями родное лицо, снова плачет, только теперь уже счастья и облегчения. Тебе в этот момент тоже необыкновенно легко и радостно. Ты удовлетворён своей работой, однако это состояние длится совсем недолго. До тех пор, пока ты не возвращаешься в мыслях к СОБСТВЕННОЙ катастрофе, которую ты, вполне возможно, уже ничем не сумеешь предотвратить…
…Больше не осталось никаких сил. Голос давным-давно сорвался, и из горла теперь вылетали только невнятные хрипы… Он всё ещё ждал, когда же наступит полная и спасительная потеря сознания и даже уже готов был забыться навсегда, однако лёгкие, кратковременные разряды тока быстро приводили его в себя. Оба – и палач, и жертва, мысленно поражались упорству друг друга, но каждый при этом продолжал стоять на своём.
- Мистер Уиллис, ради ЧЕГО всё это? – Любопытствовал Харден. Тэд не знал, ради чего, но даже если бы и мог себе это объяснить, то мучителю своему не сказал бы точно. Он уже не надеялся на счастливое спасение, и помощи извне никакой не ждал.
- Неужели вы не хотите жить?..
Сейчас, пожалуй, ему было всё равно – истерзанный болью организм молил о любом отдыхе, однако где-то в глубине души ещё скреблась тревога за Адама. Тэд боялся умереть, не дождавшись своего друга, не передав ему информацию о Грейди, которая, он знал, была для него жизненно важна и необходима. Тогда всё, что он сейчас терпел, потеряло бы свой смысл. А значит, нужно было постараться и продержаться ещё хотя бы немножко…
Томас начинал нервничать – он не предполагал, что допрос займёт так много времени. Он явился сюда с абсолютной уверенностью в успехе, потому что на первый взгляд этот неповоротливый толстяк вовсе не производил геройского впечатления. Хотя… Нужно было учитывать, что Уиллис тоже прошёл все тяготы Вьетнамской войны, в нём по сей день осталась та, старая закалка и, что немаловажно, глубокое чувство братства с себе подобными ветеранами. А люди такого плана за идею умирать не боятся… Можно было бы, конечно, испытывать его на прочность и дальше, увеличивая продолжительность электрических разрядов. Можно было бы оставить это развлечение и придумать какое-нибудь другое из своего богатого жизненного опыта, однако Харден ни на минуту не забывал о звонке в Управление. Если сидевший на телефоне детектив уже передал просьбу Уиллиса Бодро, тот, скорее всего, сразу бросит все свои дела и рванёт сюда. Встречаться с этой полицейской ищейкой пока что не входило в планы Томаса ни с какого бока. Стало быть, для того, чтобы разыскать щенка Джеймисона, нужно было найти какой-то иной способ…
…Сквозь толпу любопытных соседей и прохожих Адам пытался пробраться к своей машине. Мужчина, отец мальчика, следовал за ним по пятам, иногда забегая вперёд и путаясь под ногами.
- Gracias! Gracias, señor! – Искренние, пылкие слова благодарности пролетали мимо ушей, даже не задевая сердце – мысленно Бодро был очень далеко отсюда. Он безбожно, непростительно опоздал и теперь даже представить себе боялся, к каким роковым последствиям это привело.
- Tómalo! – Поймав, наконец, Адама возле раскрытой дверцы «роллс-ройса», счастливый отец чуть ли не силой всучил ему в руки деревянные чётки с крестом. - Para la buena suerte! Dios te guarde!