Пока я препирался со стервятником, ландшафт подо мною изрядно изменился. Многотысячное воинство рассеялось, словно нелепые сомнения и на освободившемся месте проявилось строение мрачной архитектуры, которое с высоты нашего полета выглядело большим равносторонним крестом. Секунду оно просуществовало в виде легкой призрачной дымки, обрело форму и застыло в камне.
Вокруг сооружения просто на моих глазах выросла высокая стена, сложенная на сухую из массивных валунов. Возле ворот, мощных, резных, деревянных, из пыльного облака материализовалась карета. По тому, сколько пыли витало в воздухе, несложно было понять – не волшебство это и даже не мистика. Повозка только что остановилась, облака поднятой нею пылью медленно оседали, из нее, постепенно и неспешно вырисовывалась реальность.
Вернулась приятная прозрачность чистого воздуха. Почти сразу камни, сложенные в стены и здания перестали меня занимать, вниманием завладела карета и четверка коней, черных, словно смола, что били копытами у ворот. Люблю я лошадей, хоть немного и побаиваюсь…
Кучер спрыгнул с козел и направился к расположенной рядом с воротами дверке. Постучал ручкой кнута. Ответа не последовало – ударил ногой несколько раз. Дверь широко распахнулась, на пороге показался седовласый сгорбленный старичок. Он внимательно осмотрел приезжего, карету, заметил герб на дверце, вздрогнул, низко поклонился и что-то эмоционально крикнул. Возница что-то ответил, тот кивнул, поклонился еще ниже, похромал к воротам, толкнул одну створку, вошел во двор и скрылся в густой тени деревьев.
Тем временем неизвестный, чья карета остановилась в тени высокой стены, вернулся к своему транспортному средству, распахнул дверцу. Там, в глубине мелькнуло бледное лицо, бледность которого подчеркивал черный капюшон. Уверен, это было лицо человека, смотрящего ввысь, в небо, похоже, он лежал на одном из диванов.
Возница вздрогнул и что-то сказал, скорее, прокричал, сильно, надрывно, с болью, а затем аккуратно прикрыл дверь. Его голова склонилась, плечи опустились…
Я, заинтригованный, ожидал продолжения. Оно же не заставило себя ждать. Привратник вернулся в сопровождении высокого мужчины, одетого в длинные черные одежды. Ряса? Конечно, да просто вне всяких сомнений! Ведь строение это – монастырь!
Мужчина вышел за ворота, приблизился к карете, заглянул внутрь, застыл, будто сраженный молнией. Поднял взгляд вверх. Некоторое время он стоял, глядя в небо, словно ждал сверху подсказки. Небо молчало. Я также молчал. Ничего не менялось, лишь время продолжало свой неумолимый бег. Вот он принял решение, обреченно кивнул, призывно махнул рукой и неторопливо направился во двор. Следом за ним поковылял и привратник, предварительно вытащив из кареты большой темный сверток. Что-то нашептывало мне, что этот сверток и есть тот, чье бледное лицо я видел несколькими минутами ранее. Грустная подсказка…
Возница остался стоять у кареты, но стоял он лишь минуту. Как только монах со стариком скрылись в глубине двора, он медленно опустился на землю, сел, голова безвольно запрокинулась, капюшон сполз и на плечи упал водопад длинных густых каштанового цвета волос…
Я открыл глаза и стер с лица холодный пот. Нет, но это уже слишком! Надо что-то менять. После таких сновидений вся подушка мокрая. К тому же рука болит. Встал, одернул занавеску – вот это да, плечо расцарапано, наволочка в крови! Ладно, такую мелочь как лишенные разнообразия сны еще можно понять, ведь о чем думаешь, то и снится, но кровь, она-то настоящая! Благо рана неглубокая, да и затянулась уже.
– Ты уже проснулся? – мама зовет завтракать. – Вставай соня! Ой, что случилось?
– Даже и не знаю, скорее всего, родинку какую-то зацепил во сне. У меня их много…
Мама с сомнением посмотрела на меня, печально покачала головой и вздохнула:
– Пошли уже, завтрак стынет!
Пока я безо всякого энтузиазма ковырял вилкой котлету, которая, на мой взгляд, была слишком большой для завтрака, мама отвернулась к окну и отстраненно смотрела во двор. Я не выдержал:
– Мам, да не сердись ты! Хочешь, я сам наволочку постираю?
– Да причем здесь наволочка! Я за тебя беспокоюсь, видела я твой шрам, никакая это не родинка!
– Но…
– Не перебивай старших и не учись врать. Я же вижу, снова это повторилось.