Как только конь, а за ним и наша подвода повернули за очередной лесополосой, левее показались крайние строения села. Конь, чувствуя близость дома, прибавил ходу и скоро мы проезжали мимо высокого деревянного креста с мастерски вырезанной на нем надписью «Спаси и сохрани». Еще две-три минуты все учащающегося цокота копыт и мы поравнялись с дорожным указателем: «Спасовка». Афанасий Никитич потянул на себя вожжи.
– Вот, собственно, мы и приехали. Мне направо, я тут неподалеку живу, а тебе прямо, вот по этой дороге. Минуешь село, там и будет твой монастырь. Счастливого пути, так сказать, и мой тебе совет на будущее – ты учись лучше. Если так и дальше пойдет с тобой и поговорить не о чем будет, – он поднял указательный палец вверх и громко вымолвил: – А еще поучать меня вздумал!
Не успел я ни задуматься, ни обидеться, как он прикрикнул на коня, тот резво зашагал дальше. Нет, если разобраться, есть ли у меня причины обижаться? Никаких. Подвезли, и на том спасибо! А какой из меня историк, так это я лучше кого-либо другого знаю. Кроме того, понимал я, у меня своих дел полно. Идти надо, а не с местными жителями отношения выяснять.
Казалось, все просто. Сказали мне, русским языком сказали – иди прямо через село. Вот только одно «но» – в указанном направлении вели две дороги. Одна чуть-чуть уходила направо, а если присмотреться, то в нескольких сотнях метров заворачивала еще правее. Вторая же шла прямо и, кажется, упиралась в густые заросли сирени. Обе одинаковые, никакого существенного отличия. Хоть бы указатель какой-нибудь поставили, желающих податься в монахи, мол, туда просим…
Я решил узнать дорогу у первого, кто повстречается на пути, минуту посомневался, глядя то на одну улочку, то на другую и в результате пошел правой дорогой.
Далеко идти не пришлось. За деревянным заборчиком первой же усадьбы я увидел молодую полнотелую женщину. Она энергично боролась с сорняками, облюбовавшими ее двор. Высоко поднимала увесистого вида тяпку и с силой вонзала ее в засохшую почву. Методично, так, размеренно, с упоением. Не женщина, а культиватор…
Я нерешительно подошел к калитке, заглянул поверх нее и спросил:
– Хозяйка, а не подскажете, как к монастырю пройти? День добрый!
– Так и у вас пусть будет добрый! – она выпрямилась, поправила волосы и взглядом оценщика осмотрела меня с головы до ног (насколько позволяла решетчатая калитка). – Что-то на послушника вы не очень похожи. Так оно и правильно, зачем прятаться от жизни за высокими стенами. Что там делать! Одни мужики, да и те монахи. А разве мало молодок на свете? Вот на меня гляньте, ничего, а? Так я еще и незамужняя!
Выставив вперед свои пышные формы, она направилась к воротам. Я растерялся, пробормотал что-то невразумительное и непроизвольно отступил на шаг назад. Нет, не то чтобы я боялся женщин. Не страшные они… как правило. Просто я представил, что останется от тщедушного меня, если такая вот придавит своим бюстом к калитке, так сразу инстинкт пробудился, тот, который за самосохранение в ответе.
– Да не бойтесь вы, – она громко, но совершенно ненатурально рассмеялась. – Прямо идите. Вон там за холмом ваш монастырь. А если вдруг передумаете, так я здесь живу… одна…
Мое «спасибо» совсем не удалось. Пытаться его исправить совершенно не хотелось, потому я просто пошел в указанном направлении. Шел не спеша, часто оглядывался, прикидывая как бы на обратном пути обойти ее дом, желательно десятой дорогой. А может я и не прикидывал ничего, может это обычное проявление самого заурядного страха. Может, я подсознательно боялся что догонит, да придавит к какой-нибудь калитке…
Неважно все это.
Спасовка оказалась очень даже большим селом. С трех сторон его окружали живописные холмы, с четвертой, откуда я и пришел, простилалась сплошная равнина. Как я узнал позже, эти холмы были тем, что осталось от укреплений, некогда служивших для защиты монастыря. Давно это было. В те времена существовала сложная система высоких валов и глубоких рвов, наверняка заполненных водой, с переброшенными через них подъемными мостиками. Вот только много воды утекло с тех пор. Рвы давно высохли. Природа понемногу сравнивала с землей плоды трудов монахов древности.