Схватив мочалку, он запускает ее мне между ног и начинает осторожно меня чистить. После того, как он вымыл меня, он держит меня голой, помогая мне забраться в его кровать. Уютно устроившись на его простынях, с его запахом вокруг меня, я хочу улыбнуться, но не могу. Сожаление поглощает ненависть к тьме, которую я принесла к нам, желание стереть ее и вернуться в прошлое, чтобы сделать это снова.
— Мне нужно, чтобы ты кое—что знала, — бормочет он, обнимая меня. — Я уже не тот, что был.
Но я уже знаю это. Это видно по его глазам. С того момента, как он вышел из своего внедорожника, и я поняла, что он жив, я увидела тьму внутри него.
— Я продолжаю пытаться переварить то, что я сделал с Беннеттом, найти причину, чтобы позволить себе потерять контроль, но я не могу.
Протянув руку к его лицу, я прижимаю ладонь к его щетине, и все, что мне удается выдавить, это задыхающееся:
— Я буду любить тебя, независимо от того, насколько темным ты станешь.
И с этими словами он, наконец, целует меня, прижимаясь своими губами к моим в лихорадке эмоций, которая говорит мне обо всем, что скрыто глубоко внутри него. Его тело, разогретое полосами мускулов, перекатывается на меня сверху. Мы плоть к плоти, прозрачные, голые. Шрамы широко раскрылись, чтобы видеть друг друга.
Его губы двигаются вместе с моими, открывая меня для воссоединения, притязаний и контроля в плотском совокуплении. Он рычит, перекатывая свой язык с моим, когда я запутываюсь руками в его волосах, наслаждаясь его вкусом.
Его член толстый и твердый напротив меня, но в тот момент, когда он трется о мою киску, я вздрагиваю от боли, вскрикивая, когда отшатываюсь от него. Он напрягается надо мной, и я пытаюсь оттолкнуть его от себя, но он не двигается с места.
— Ты в порядке?
— Прости, — выпаливаю я, когда он позволяет мне сесть.
— Все в порядке, — успокаивает он.
— Я просто…
— Тебе не нужно говорить ни слова.
Придвигаясь, он берет мою грудь в рот, посасывает сосок, не сводя с меня глаз, пока я смотрю на него сверху вниз. Он пирует в первобытной нужде, и я не отрицаю его потребности в близости в этом ограниченном качестве. Когда мои ноги согнуты и раздвинуты, он опускается на меня, прижимаясь губами к моей киске.
— Не позволяй мне причинить тебе боль, — говорит он мне, когда я запускаю руки в его волосы, сжимая их в кулак в тот момент, когда его язык погружается в мою сердцевину.
Его прикосновения мягкие, совсем не похожи не его характер, к чему я не привыкла. Проводя языком по моему клитору, а затем прижимая его к себе медленными кругами, посылая холодок по моему позвоночнику. Он осторожно втягивает комок нервов в рот. Его глубокие стоны вибрируют против меня, и я знаю, что он сдерживает себя, поэтому я даю ему разрешение, говоря:
— Все в порядке. Ты не причинишь мне вреда.
Как только я произношу эти слова, он обнажает зубы, погружая их в мою самую нежную плоть, когда я дергаю его за волосы. Я шиплю от приятной боли, которую способен причинить только Деклан, и я удовлетворена, зная, что он доволен тем, что причиняет ее мне. Я опускаюсь на кровать, когда его горячий язык начинает трахать мою киску, входя и выходя из меня в мучительном восторге.
Схватив меня за бедра, он начинает двигать меня своим языком, вверх и вниз, толкать и тянуть, заставляя меня теперь трахать его лицо. Искры вспыхивают, когда я закрываю глаза, и я сдаюсь, прижимаясь к его лицу, и его одобрительное рычание, чтобы эгоистично получить это удовольствие, которое он предлагает, подстегивает меня еще больше.
Бедра дрожат, бедра вздрагивают, сердце колотится, и я этого не заслуживаю.
— Остановись.
Я отталкиваю его и отступаю назад.
— Нет, — рявкает он на меня, притягивая меня обратно, обхватывая губами мой клитор, когда он сжимает свой член и начинает дрочить.
— Деклан, пожалуйста, — хнычу я, когда он приближает меня к оргазму, но он игнорирует меня.
Его язык скользит по мне, дразня, посасывая, кусая, облизывая. Он страстен в своих движениях, преследуя только одну цель, и когда он прижимает мои бедра к своему рту, я взрываюсь.
Сокрушительные волны электричества обжигают и искрят нервы и вены, нагревая меня в трепете страсти. Я кончаю греховно сильно, чувствуя, как каждое пульсирующее сокращение моей киски сжимает язык Деклана, когда он стонет от собственного оргазма. Наши покрытые потом тела корчатся вместе, когда внутренние раны открываются в уязвимости. Слезы текут из уголков моих глаз, когда он целует мое избитое тело, мою грудь, шею и мои губы, затем он говорит: