Я просто хочу, чтобы он вернулся.
― Вернись! ― мой голос разрывает тишину. ― Пожалуйста! Просто вернись!
Я мечусь, тону в воплях, мое тело истощается. Мои руки замерзают, Продолжая цепляться за металлические стержни ворот, я падаю на колени. Я чувствую, как мое нутро расслабляется, а тело тяжелеет. Отчаянно ловя дыхание из—за бешено колотящегося сердца, я закрываю глаза и прислоняюсь к железу. Вскоре мои тяжелые вздохи превращаются в по—детски отчаянные всхлипы.
Я хочу, чтобы кто—нибудь просто обнял меня. Прикоснулся и сказал, что все будет хорошо. Что со мной все будет в порядке. Я хотела назад моего брата, папочку, мою любовь ― я приняла бы любого, лишь бы получить хоть какое—то облегчение. Поэтому я сижу здесь на холодном бетоне и плачу ― одна…
Снег невесомо падает на меня, пока время идет своим чередом. Ветер свистит сквозь деревья, пробуждая меня понижающейся температурой, и я даже не знаю, как долго сижу здесь, когда я смотрю наверх на ворота. Вытирая слезы, я поднимаюсь на ноги и пытаюсь лучше рассмотреть дом, но он спрятан за деревьями. За воротами подъездная дорога поднимается по холму, окаймленная деревьями, покрытыми снегом и все остальное ― окутано тайной.
Но я всё знаю.
Он многое рассказал мне об этом месте, о доме, земле, цветах, стеклянной оранжерее.
Я осматриваюсь, чтобы найти путь внутрь, но мне мешают ворота и каменный забор в высоту почти девять футов, по которому просто невозможно забраться.
Да и какой смысл в этом? Все равно за этой стеной меня ничего не ждет. Я даже не уверена, почему здесь, и когда смотрю вниз на мои покрасневшие, почти малинового цвета руки, пораненные льдом, я знаю ― пришло время уходить.
― Милочка, ты в порядке?
― Просто поскользнулась и упала на лед, пока бегала по магазинам, ― лгу я, пока Айла рассматривает мои грязные, влажные слаксы, которые стали такими из—за того, что я провела день, сидя на покрытой снегом земле. Я знаю, что выгляжу ужасно, и часть меня, хорошо обученная, хочет расправить плечи и высоко задрать голову, но слабость молит опустить плечи и принять объятия, которые, я уверена, Айла готова мне предоставить. Я не знаю, что выбрать.
― Ты ужасная лгунья, милочка, ― говорит она, берет меня за руку, ведет к обеденному столу и усаживает меня за него.
Она идет на кухню и быстро возвращается с чайником, чашкой и блюдцем. Я наблюдаю, как она наливает горячую воду в чашку с пакетиком чая, прежде чем ставит ее передо мной.
Я не опровергаю ее обвинения во лжи. Я слишком выжата эмоционально, чтобы играть в такие игры, и затем она добавляет:
― В твоих глазах отпечаталась боль.
И так оно и есть.
За прошедшие пару недель я плакала больше, чем за всю свою жизнь. Пик научил меня, как прятать мои эмоции, жить как робот, чтобы никто не причинил мне боль, и я хорошо усвоила этот урок. Но я не чувствовала, что у меня есть силы отключить все эти эмоции сейчас.
Мои глаза ― постоянный оттенок розового, а слезы из глаз нежно обжигают кожу вокруг них. Макияж только приносит дополнительное раздражение и жалит кожу, поэтому я использую только пудру, чтобы выглядеть настолько презентабельно, насколько это возможно.
Но я должна задаться вопросом, почему меня вообще заботит, как я предстану перед другими. Я в тысяче милях от Америки. Мне больше не нужно притворяться или бороться, потому что я уже потеряна.
Я больше не хочу быть Ниной. Я не хочу быть глупой миссис Вандервол. С этим покончено. Нечего терять, потому что все уже потеряно. Возможно, я смогу перестать бороться, перестать лгать, перестать бояться и прятаться. Первый раз с тех пор как мне было восемь лет и меня оставили гнить в Позене я, наконец, могу сейчас дышать. Я бы хотела знать, как. Прошел почти двадцать один год, пока я задыхалась, и когда смотрю на Айлу и вижу, что годы отметили ее лицо морщинками, я говорю ей немного больше правды.
― Я ходила к дому, которым он владел.
Она тянется через стол и кладет свою руку на мою.
― Ты сказала, что потеряла его. Что произошло? Он оставил тебя?
― Да, ― я задыхаюсь, пытаясь сдержать слезы. ― Он умер.
― Благослови тебя, милочка. Мне жаль.
Тяжело сглотнув, мы сидим некоторое время, затем она разрывает тишину и говорит мне:
― Я потеряла своего мужа восемь лет назад. Ничего не сравнится с потерей человека, которому вы отдали душу. Когда ты вкладываешь все, что у тебя есть ― все, кем ты являешься ― в одного человека, который обещает заботиться о тебе, ты становишься тенью этого человека, совершенно уязвимой по отношению к нему. И когда он уходит, он забирает и тебя с собой, но, тем не менее, ты остаешься здесь, продолжаешь жить своей жизнью, как будто у тебя есть что—то, ради чего жить.