Лес
Как сладостный орган, десницею небеснойТы вызван из земли, чтоб бури утишать,Живым дарить покой, жильцам могилы теснойНесбыточные сны дыханьем навевать.
Твоих зеленых волн прибой тысячеустный,Под сводами души рождает смутный звон,Как будто моряку, тоскующий и грустный,С родимых берегов доносится поклон.
Как будто в зыбях хвой рыдают серафимы,И тяжки вздохи их и гул скорбящих крыл,О том, что Саваоф броней неуязвимойОт хищности людской тебя не оградил.
«Лесные сумерки – монах…»
Лесные сумерки – монахЗа узорочным часословом,Горят заставки на листахСурьмою в золоте багровом.
И богомольно старцы-пниВнимают звукам часословным…Заря, задув свои огни,Тускнеет венчиком иконным.
Лесных погостов старожил,Я молодею в вечер мая,Как о судьбе того, кто мил,Над палой пихтою вздыхая.
Забвенье светлое тебеВ многопридельном хвойном храме,По мощной жизни, по борьбе,Лесными ставшая мощами!
Смывает киноварь стволовВолна финифтяного мрака,Но строг и вечен часословНад котловиною, где рака.
«Любви начало было летом…»
Любви начало было летом,Конец – осенним сентябрем.Ты подошла ко мне с приветомВ наряде девичьи простом.
Вручила красное яичкоКак символ крови и любви:Не торопись на север, птичка,Весну на юге обожди!
Синеют дымно перелески,Настороженны и немы,За узорочьем занавескиНе видно тающей зимы.
Но сердце чует: есть туманы,Движенье смутное лесов,Неотвратимые обманыЛилово-сизых вечеров.
О, не лети в туманы пташкой!Года уйдут в седую мглу —Ты будешь нищею монашкойСтоять на паперти в углу.
И, может быть, пройду я мимо,Такой же нищий и худой…О, дай мне крылья херувимаЛететь незримо за тобой!
Не обойти тебя приветом,И не раскаяться потом…Любви начало было летом,Конец – осенним сентябрем.
Матрос
Грохочет Балтийское море,И, пенясь в расщелинах скал,Как лев, разъярившийся в ссоре,Рычит набегающий вал.
Со стоном другой, подоспевший,О каменный бьется уступ,И лижет в камнях посиневший,Холодный, безжизненный труп.
Недвижно лицо молодое,Недвижен гранитный утес…Замучен за дело святоеБезжалостно юный матрос.
Не в грозном бою с супостатом,Не в чуждой, далекой земле —Убит он своим же собратом,Казнен на родном корабле.
Погиб он в борьбе за свободу,За правду святую и честь…Снесите же, волны, народу,Отчизне последнюю весть.
Снесите родной деревушкеПосмертный, рыдающий стонИ матери, бедной старушке,От павшего сына – поклон!
Рыдает холодное море,Молчит неприветная даль,Темна, как народное горе,Как русская злая печаль.
Плывет полумесяц багровыйИ кровью в пучине дрожит…О, где же тот мститель суровый,Который за кровь отомстит?
«Мне сказали, что ты умерла…»
Гумилевой
Мне сказали, что ты умерлаЗаодно с золотым листопадомИ теперь, лучезарно светла,Правишь горным, неведомым градом.
Я нездешним забыться готов,Ты всегда баснословной казаласьИ багрянцем осенних листовНе однажды со мной любовалась.
Говорят, что не стало тебя,Но любви иссякаемы ль струи:Разве зори – не ласка твоя,И лучи – не твои поцелуи?
«Мой край, мое поморье…»
Мой край, мое поморье,Где песни в глубине!Твои лядины, взгорьяДозорены ЕгорьемНа лебеде-коне!
Твоя судьба – гагараС Кащеевым яйцом,С лучиною стожары,И повитухи-хмарыСклонились над гнездом.
Ты посвети лучиной,Синебородый дед!Гнездо шумит осиной,Ямщицкою кручинойС метелицей вослед.
За вьюжною кибиткойГагар нескор полет…Тебе бы сад с калиткойДа опашень враскидкуУ лебединых вод.
Боярышней собольейПривиделся ты мне,Но в сорок лет до болиГлядеть в глаза сокольиЗазорно в тишине.
Приснился ты белицей —По бровь холстинный плат,Но Алконостом-птицейИль вещею зегзицейНе кануть в струнный лад.