Представьте: все еще впереди – и освобождение от хазар, и походы на Царь-град, и крещение Руси. Еще впереди каменные соборы, яркие цвета фресок и икон, письменность, пришедшая от греков. Впереди осознание себя нацией, создание государства и проживание собственной истории.
Ах если бы знали эти бродяги, бандиты, торговцы и воины, какой истории они кладут начало! И совсем не важно, на каком наречии они говорили – на славянском или на варяжском. Мне об этом не очень интересно думать. В любом случае, начни они с нами сейчас разговаривать, мы бы их не поняли. Гораздо важнее представить себе вот это: лето, тепло, солнышко светит сквозь белые тучи. Звякает кольчуга под кожаной накидкой. Пахнет смоляными бортами ладьи и рыбной чешуей. Плывет дружина из Старой Ладоги в Новгород. Навстречу неизвестности.
Так же плыли эти люди по берегам Северной Европы и Англии. Так же – в Исландию и Сицилию. Так же – в Гренландию и Америку. Везде побывали варяги-викинги-норманны. Легендарная эпоха. Сила и натиск. Риск и отвага. Это потом они отяжелели. Переняли местные обычаи, язык, веру. Перемешались с местным населением. А тогда, в VIII веке, они были грозой всех народов.
И теперь, в XXI веке, спустя почти 1 тысячу 400 лет, я стою на этом же пути в Новгород, посредине Волхова. Лето. Солнце. Тепло. Вода плещется о борт кораблика. Ветер обдувает лицо.
Однако нужно возвращаться. Мы разворачиваемся и уходим обратно на север. По пути заходим в Новую Ладогу – старый рыбацкий поселок. Здесь, кстати, жил после отставки Суворов. Отсюда Павел I вызвал его в швейцарские походы. Известная история. Мозаика об этом событии размещена на стене Музея Суворова в Санкт-Петербурге. А в самой Новой Ладоге есть несколько бюстов великого полководца.
Погуляв немного по Новой Ладоге, зайдя в местную церковь, побродив по старинному кладбищу, мы снова отправляемся на борт нашего корабля и выходим в устье Волхова. Перед нами раскинулись бесконечные пространства Ладожского озера. Мы поворачиваем на запад, к истоку Невы.
В начале Невы, при ее вытекании из Ладоги, стоит старая русская крепость Орешек, переименованная Петром I в Шлиссельбург. Тени узников бродят по этому старинному замку. Тут и убиенный царевич Иван Антонович, и пытавшийся спасти его поручик Мирович, и революционеры-террористы. Здесь, кстати, 8 мая 1887 года вместе со своими подельниками был казнен старший брат Ленина Александр Ульянов.
Проплыв мрачный замок, мы вошли в Неву. Все, до Питера осталось несколько часов ходу. Они пролетели незаметно. Вот уже и мост Петра Великого. Пришвартовавшись у Смольного, мы сошли на берег. Путешествие из Санкт-Петербурга на Соловки и обратно закончилось.
А.К.
РАБСТВО MADE IN USA
Рабство в России и в Америке. Забавное совпадение: русские крестьяне и американские рабы были освобождены почти одновременно. В феврале 1861-го у нас царским указом освободили крепостных, а в Штатах в том же году почти синхронно началась Война Севера и Юга, на которую рвались негры с плантаций. В декабре 1865-го их освободили. Юбилеи (140 и 145 лет) этих событий отмечались не так давно. В Америке – шумно, с помпой, выставками и презентациями. У нас – тихо и незаметно, в узких кругах историков. Почему? Ответ на этот вопрос вы, возможно, найдете в статьях Игоря Свинаренко (про американское рабство) и Альфреда Коха (про рабство русское).
Рабство, или, шире, негры и их отношения с белыми, – весьма скользкая тема. В Америке. Особенно в свете политкорректности, которая, войдя в моду лет этак сорок назад, заметно утомила американское общество, и оно терпит, похоже, из последних сил. Подумать только! Еще в 60-е годы XX века белые в южных штатах выкидывали негров из автобусов с надписью «White only» или вовсе вываливали их в смоле и перьях и даже, бывало, пристреливали за неуважение, а после оправданные белыми присяжными убийцы прекрасно себя чувствовали. (Забавно, что сегодня эти люди и их дети запрещают нам ковыряться в носу.) Как все изменилось! Сегодня негры – это такие священные коровы, которых кормить и лелеять можно, а тронуть и даже слово сказать не моги… Сами знаете.
Понятно, что неграм было очень некомфортно в роли рабов – в те времена, когда их секли, насиловали, продавали, разрушая семьи, жгли живьем и прочее. Сегодня им неприятно другое – то, что где-то кое-кто у нас (и у них) порой считает их вторым сортом, держит за бездельников и пьянь. И пытается от них дистанцироваться и отгородиться: в кварталах американских городов, куда начинают вселяться негры, резко падает цена на недвижимость… Впрочем, это все – их проблемы. Может, расовый мир крепок и все проблемы рассосались, черный с белым – братья навек, и им будет счастье и мир. А может, правы те, кто считает, что Америка проклята несчастными рабами и ее ждет страшное возмездие, и что неправедно, то есть от рабского труда, нажитое богатство не пойдет впрок и черные отомстят за все… Пусть американцы сами с этим разбираются. Нам же сегодня интересно окинуть взглядом самые живописные моменты истории рабства в Америке – на фоне юбилея отмены нашего отечественного рабства.
Считается, что первые черные рабы попали в Виргинию, тогда еще британскую колонию, в 1619 году. В Новом Свете не было другой возможности поднять экономику. Сахарный тростник, табак, хлопок, рис – все это требовало рабочих рук. Логичней всего было завозить их из Африки. Во-первых, потому что там народ, привычный к жаре, а во-вторых, черных рабов ценили еще древние римляне: привозные негры вынужденно лояльны, ведь связей с местными у них никаких, уйти в бега проблематично.
В те годы начался новый бизнес: поставка рабов. Казалось бы, никаких проблем: приплыл, наловил, погрузил, привез и продал – всего-то делов. Со стороны бизнес выглядел очень простым, деньги вроде как сами капали – каждый рейс давал 100–150 процентов прибыли. Но не все так просто. Будущие рабы не дожидались ведь на пляже, пока приплывут белые и их повяжут. Чтоб наловить негров, надо было зайти куда-то в глубь континента. А там малярия, желтая лихорадка и прочая зараза, при полном отсутствии прививок. Из каждой группы приехавших белых через полгода выживала в лучшем случае половина. В итоге белые перепоручили всю черную работу по отлову негров в джунглях местным африканским царькам, которые, наловив земляков, после на берегу перепродавали их белым работорговцам. Негритянские борцы за свободу совершенно напрасно замалчивают этот факт: негры сами себя ловили и продавали в рабство. Без них белые не справились бы. (По этой же схеме, добавим мы, русские сами себя сажали и расстреливали, иностранные агрессоры не идут ни в какое сравнение; об этом немало писал Альфред Кох.)
Надо сказать, что само по себе рабство негров не пугало, этот институт и до прихода белых был в Африке развит. Но вот европейцев они боялись. Пойманные негры полагали, что белые их ловят, чтоб съесть. С чего они это взяли? Ход мыслей черных был такой. Их пугало, что пойманные негры не возвращаются. Но их могил что-то не видать. Что касается каннибализма, то дикари, видать, и сами им баловались, и сейчас есть племена с широкими взглядами на диету… Причем белые смотрелись не просто людоедами, но еще и упырями. Они выбирали молоденьких негритянок (которые, как известно, вкусней старух) и прямо-таки впивались в них зубастыми ртами. Только потом негры познакомились с такой вещью, как поцелуй, – а первое время этот обычай приводил их в ужас. Чтоб успокоить негров, им специально привозили с плантаций несъеденных старых рабов и предъявляли в пропагандистских целях. Типа, вас ждет светлое будущее.
Но наловить негров – это ж только полдела. Товар надо было морем доставить на плантации, да так, чтоб потери не превысили критической отметки. Несчастных рабов, скованных цепями, иногда укладывали в трюмах пластами, многие задыхались, – что было не только негуманно, но и, кроме всего прочего, тяжким бременем ложилось на себестоимость. Иные начинали голодовку – таким жгли губы раскаленными угольями. Негры, когда их выводили на палубу для кормления и прогулки (два раза в день), так и норовили выпрыгнуть за борт и утопиться.