— Варя… — с горящими глазами он протягивает ко мне руки.
С неожиданной для своего разбитого состояния ловкостью я уворачиваюсь.
— Не трогайте меня, — выдавливаю я сиплым шепотом.
Воронцов хмурится:
— Ты заболела? — и снова тянется ко мне.
Отшатываюсь. Да что ж он с руками сладить не может!
— Это вас не касается, — хриплю я. — Но да, я плохо себя чувствую. Не надо усугублять мое состояние…
Виктор мрачнеет.
— Варя, я идиот, — признается он в том, о чем я и так знаю. — Прости меня…
Новая волна гнева поднимается во мне.
— Извинения вы считаете унижением, да, Виктор Андреевич? — язвлю я, если так можно назвать мое шипение. — Они не приняты. Всего недоброго.
Я указываю ему на дверь.
— Варя, выслушай…
Теперь я должна его слушать?
Складываю руки на груди, всем своим видом демонстрируя, что мне не интересны разговоры с ним.
Но от следующей фразы в груди все обрывается, и меня бросает в пот.
— Я тебя не уволю. И ты останешься со мной. Варя, нам нужно поговорить. Я все знаю.
Глава 61
Мне хочется малодушно упасть в обморок.
— Все знаете? Отлично вам в дневник поставит моя соседка с собакой. Она как раз работает в школе.
— Варя, мне не нравится, как ты выглядишь, — продолжает хмуриться Воронцов. — Ты бледная и хрипишь.
— А мне не нравитесь вы у меня в квартире, но все коту масленица, правда? — огрызаюсь я, лихорадочно просчитывая в голове, мог ли Виктор узнать, что Тимка сын его брата.
— Варь, не надо так. Я…
— То есть вам меня шлюхой называть можно, а мне вам не радоваться — нет? — изумляюсь я такой наглости.
— Я такого не говорил.
— Но вели себя соответствующе. А теперь «прости-извини», дай обниму, и я должна утереться? — завожусь я.
— Варь, я уже признал, что идиот. Я не хотел…
Но меня уже несет. От гнева и от страха сразу.
— Не хотел, но сделал. Поступки говорят, сами за себя.
Теперь вскипает Воронцов непонятно с чего.
— Да вот на поступки ты ни хрена не смотришь! Тебе слова нужны! И я пытаюсь их сказать, но ты уперлась, как баран! Варя! Дай договорить, прежде чем казнить!
Отворачиваюсь от него.
Он еще и орет.
Ну если, верить Екатерине, то кричит Виктор, когда нервничает.
Это хорошо. Ему полезно. Отольются кошке мышкины слезки.
— Я не хотел говорить гадости, Варя. И я так о тебе не думаю, — сбавив тон продолжает Воронцов, обращаясь к моему профилю. — Я просто реально идиот. Ты такая милая была с Демидом, а от меня шарахалась, мне стало так хуево, когда я представил, что ты выберешь не меня, что мне захотелось удержать тебя любой ценой.
Психанув, я разворачиваюсь опять к Виктору.
Действительно идиот.
А еще бизнесмен.
— И решили купить? Разве это не предполагает, что я уйду, как только предложат больше? — поджимаю я губы.
— У меня много бабок, — мучительная судорога искажает его лицо. — Я бы боролся до последнего. И я помню твои слова, что с таким, как я, ты не будешь…
Надо же. Я думала, что его не задела… А они ему покоя не дают.
Тяжело вздохнув, Воронцов продолжает:
— Я поступил, как скотина, но я просто ревнивый идиот. Я могу держать себя в руках, Варь. Если я буду знать, что ты моя…
Удивительно. Появляется, чтобы вроде как извиниться, и вот уже незаметно мы переходим к требованиям.
— Не слишком ли много вы хотите, Виктор Андреевич? — почти совсем беззвучно вопрошаю я, потому что воспаленное горло от нагрузки почти отказывается работать. — Может, вам просто завести рабыню. Очень подходящая должность. Именно с нее нельзя уволиться. А я свободный человек. И я очень хочу от вас освободиться. У меня перед вами нет никаких обязательств.
Воронцов засовывает руки в карманы пальто.
Вот так лучше, а то только тянет свои лапы по поводу и без.
— У меня перед тобой есть. Варя… ты только не убивай меня сразу, ладно? — глухо просит Виктор, и я напрягаюсь.
Подобная просьба немного настораживает в любом контексте, а когда ее озвучивает Воронцов, мне хочется приголубить его сковородкой превентивно.
Он и так отличился, что Виктор еще выкинул?
— Я сорвался на тебя из-за того, что ты сказала, что я был первым, и я…
У меня снова немеют пальцы. Сглотнув, вслушиваюсь в сбивчивую речь Воронцова.
— Я не поверил. Меня задело, что это неправда. Я бы… Я разозлился. Очень. И натворил херни. Варь, я был не прав. Я знаю, что Тимка не твой сын.
Пульс бьет в ушах на критической скорости. Я почти глохну от шума крови в голове.