— А ты будешь вести себя хорошо? — строго спрашивает Виктор, ничего не торопясь выполнять.
— Я постараюсь тебя не бить, — поджимаю я губы.
— Все поверить не могу, что я больше не Виктор Андреевич, — выдыхает Воронцов и с сожалением приподнимается, не отказывая себе в удовольствии погладить меня по груди.
Я отползаю от него подальше к стеночке.
Он, конечно, все равно дотянется, если захочет, но мне жизненно необходимо хотя бы небольшое расстояние от этого раскаленного тела. Я сейчас такая дерзкая и уверенная, что не дамся, потому что не в себе, но по опыту Воронцов каждый раз умудряется оказаться во мне, когда ставит такую цель.
Так что увеличиваем дистанцию.
Жаль, что ледянка осталась на кухне. Мало ли чего я там обещала… Состояние аффекта, оно такое.
— Успокоилась? — Виктор смотрит на мои маневры насмешливо, как бы говоря, что ничего меня не спасет. — Мы можем поговорить нормально?
— С тобой нормально разговаривать не получается, — фыркаю я. — Есть два мнения: твое и неправильное.
Удивительно, я все еще боюсь, что Воронцов попытается забрать у меня детей, но сейчас я чувствую себя немного смелее. Это что? Вместе с эмбрионом в меня попала Воронцовская наглость?
— Как бы тебя это ни раздражало, но я действительно почти всегда прав, — спокойно продолжает раздражать меня Виктор. — Варя, ты беременна. Беременна от меня. Я, как отец, имею право знать о твоих планах. И даже в них вмешаться.
— Да что вы, Виктор Андреевич, говорите! — шиплю я зверьком из угла. — Я, как мать, имела полное право выбирать, когда ею становиться!
— Я виноват, — соглашается Воронцов. — Но я ни о чем не жалею. Меня все устраивает.
Господи, дай мне силы!
— Устраивает? Не тебе же вынашивать, рожать и воспитывать!
— С первым и вторым я, конечно, бесполезен, но в моих силах это облегчить. Лучшие врачи, любой каприз. В твоем распоряжении мой кошелек, Варя. А воспитывать своего ребенка я собираюсь, что бы ты там ни думала!
— Воскресный папа? Какая прелесть. А когда у меня семья появится, ты поступишь так же, как с женой? — меня опять начинает колбасить.
— Галя может в любой момент встретиться с Эстель, — цедит Виктор. — Стоит только захотеть, но она предпочитает торчать во Франции. Или я должен был отпустить Тиль с ней? Ты вообще в курсе, что хрен бы я тогда увидел свою дочь? Я нормальный отец. Может, не идеальный, но я Тиль люблю. И нашего ребенка любить буду. И, Варя… я понимаю, что ты сейчас на взводе, я и сам еще не до конца все осознаю, но о какой семье ты говоришь? Никакой другой, кроме как со мной у тебя не будет.
Глава 66
— Это ты супер придумал! Только ты кое-чего не учел! — ядовито отвечаю я на отповедь Воронцова. — Даже если не брать основной фактор против, ты забыл про Эстель!
— А в чем проблема? Ты нравишься Тиль… — хмурится Виктор.
— Ты хочешь подтвердить все ее страхи, которыми ее заботливо снабдила твоя теща?
— Бывшая теща, — в который раз поправляет меня Воронцов.
— Да плевать! После всего, я представляю, как она отреагирует на новость о нашем воссоединении, да еще и о будущем ребенке. Ты псих? Это невозможно.
— Варя, я беру это на себя…
Психанув, я неловко выкарабкиваюсь из кровати за спиной Виктора.
— Ты вообще слишком много на себя берешь.
Опять возвращаюсь на кухню, Воронцов следует за мной как привязанный.
— Да, я виноват. Я понимаю. Но все уже произошло. Ребенок уже есть! Чего ты ждешь от меня? Что я просто закрою глаза на этот факт и самоустранюсь? Тебе не нравится моя идея? Что я могу сказать, ты придумала еще лучше, — Виктор сердится, но старается сдерживаться.
Его взгляд постоянно опускается на мой живот. Почему-то это меня очень сильно смущает.
Мне не нравится смущаться. В этом есть что-то от отношения между мужчиной и женщиной. А сейчас речь идет об отношениях между двумя людьми. Из-за этого я злюсь еще больше:
— Я ничего не жду от тебя. Я не знаю, что делать. Ты говоришь, что понимаешь. Ни черта ты не понимаешь! — сбивчиво выплескиваю я свой гнев на Воронцова агрессивным шипением, которое выходит у меня вместо крика.
Виктор даже немного теряется.
— Ты оставишь ребенка? — глухо спрашивает он.
— Да, — обхватываю себя руками и отворачиваюсь к окну, за которым уже темнеет, а значит, скоро вернутся домочадцы. Нужно успеть закончить этот бесполезный разговор и выставить Воронцова.
— Про Тиль ты права. Нужно с ней поговорить, но ты сказала… есть еще фактор против, — напряженный вопрос Виктора ввинчивается в мозг.