— Я напишу вам рекомендации, но я бы посоветовал остаться у нас на пару дней, понаблюдать за динамикой, — говорит доктор, — тем более если такое повториться, то нужно будет рожать.
— Нет, спасибо, мне будет лучше дома, — отвечаю я, а сама думаю, о деньгах.
Деньги мне еще пригодятся! А понаблюдать схожу лишний раз в свою женскую консультацию. Мне же уже стало лучше.
— Она останется, — заявляет Марат безапелляционно.
— Это не тебе решать! — неожиданно для себя срываюсь на нем. Наверное, сказывается беспокойство за малышку.
— Нет, доктор сказал, что нужно остаться, — говорит Марат мне мягче. Поворачивает голову к доктору и добавляет:
— Оформляйте в стационар в одноместную палату. Я все оплачу.
Так хочется возмутиться, а ещё наорать на него, но я себя сдерживаю. Не буду спорить! В конце концов, он отец, пусть раскошелится. Хоть, возможно, этого и не помнит. А мне будет спокойно за моего ребёнка.
— Нам нужна будет обменная карта и документы, — говорит доктор.
— Они дома, но, боюсь, что привезти некому, — отвечаю я.
— Я съезжу. Давай ключи, — сходу заявляет Марат.
Я колеблюсь. Юля уехала к родителям на целую неделю. Можно позвонить Андрею, но он в последнее время сам на себя не похож, не хочется его беспокоить. Прикидываю в уме, что он может обнаружить в квартире? Да ничего. Мне скрывать нечего.
— Ладно, ключи в сумке, — соглашаюсь я и кивком прошу мне ее подать.
— Скажи мне свой номер телефона, — просит Марат, а я диктую цифры. Делает дозвон. Затем достает телефон с бокового кармана моей сумочки и протягивает его мне, задерживая взгляд на экране, то есть на надписи.
«Марат. Не верь». Я уже забыла, что его так записала в своей записной книжке. Хотя вариантов было с десяток, когда менялось мое отношение к нему (может под воздействием гормонов моей беременности). Хорошо, что запись хотя бы была такая, потому была масса вариантов гораздо хуже. Но деваться мне не куда, протягиваю руку, и забираю мобильный, скидывая его звонок.
Смотрит на меня внимательно, а я прикрываю глаза, но все равно ощущаю его взгляд на себе.
Глава 18
Марат
— Можно поинтересоваться, почему «не верь»? — задаю резонный вопрос.
— Неважно. Мне необходимо отдохнуть.
Выдыхаю.
— Хорошо, я наберу тебя, как буду в твоей квартире. Адрес скинешь?
— Сейчас напишу.
Закрываю дверь палаты, решая, что выясню все позже, а то девушка беременная и ей нужен отдых. И так перенервничала сегодня в беспокойстве о своей дочке, кожей ощущал, что она вся на взводе.
Отвечаю на звонок мобильного.
— Да!
— Марат, ты придешь сегодня? — спрашивает Вера.
Черт! Я же совсем забыл про нее!
— Вера, нет, кое-что произошло, поэтому планы изменились. Перенесем встречу на завтра?
— Хорошо, завтра в это же время жду. Пока.
Одной проблемой меньше.
Вот уже почти шесть месяцев, как я не могу найти себя. Авария, в которую я попал, была не такой страшной, но я сильно ударился головой, пролежав почти неделю в искусственной коме, а как пришел в себя, из моей памяти выпал год жизни. Врачи считали своим успехом мою быструю поправку. Да и я сначала, считал так же. События последних двенадцати месяцев мне пересказывали мои друзья, родители и жена.
Алина. Когда она зашла ко мне в палату с обеспокоенным взглядом, я оторопел, как будто не ожидал ее увидеть. В больнице у меня отобрали телефон и не давали работать, так что откровенно заняться было нечем. Поэтому я все больше наблюдал и анализировал. Я не любил Алину, не чувствовал к ней даже какой-то нежности, как будто она была для меня чужим человеком. А ведь она заботилась обо мне: привозила еду из моих любых ресторанов, приносила книги, и даже цветы, подолгу сидела возле моей кровати, даже когда я делал вид, что спал. Заботилась обо мне как настоящая любящая жена.
Выписали меня через неделю после того, как я пришел в себя. Очень быстро, но на этом я настоял! Уже не мог там находиться. Больничные стены давили на меня. А безделье заставляло всё больше копаться в себе, чувствуя, что я беспомощен перед лицом амнезии. Алина встретила меня и отвезла в наш дом. Наш дом, но он был совсем чужим. Так я прожил месяц, пытаясь по крупицам восстановить утерянные месяцы из памяти.
Но мне все время казалось, что чего-то не хватает. Не хватает какой-то детали, о которой почему-то все упорно молчат.
Сначала я это списывал на усталость. Постоянно пытаться вспомнить то, чего ты не помнишь невероятно изматывает. Врачи сказали, что часто участники аварий не помнят момент столкновения. Когда слишком больно, наш мозг ограждает нас от боли, отключая сознание. Но, обычно, это один день или последняя неделя. А у меня год. У меня кто-то украл целый год жизни. Никто не знал, вернется ли моя память ко мне. Никаких гарантий. Мой врач сказал: «Ты жив, и это главное». Он был прав. Конечно, прав. Но на душе по-прежнему тревожно.