В августе я встретилась с ними в последний раз. Экзамен должен был состояться в октябре, и им предстоял последний рывок – интенсивный курс повторения в сентябре. Поскольку суд неотвратимо надвигался, мне было жаль потерять даже этот ничтожный заработок.
Они притащили шоколадный торт, термос с кофе, бумажные тарелки, вилки и салфетки. Специалист по компьютерам, который был выбран для выступления, сказал:
– Нет слов, чтобы выразить нашу благодарность за все то, что вы для нас сделали.
– Было так приятно видеть, как постепенно вы превращаетесь в настоящих профессионалов. Спасибо, что вы оказали мне честь и пригласили участвовать в этом превращении, – сказала я.
У женщин на глазах навернулись слезы, и я с трудом могла проглотить кусок. Я чувствовала, что вся моя жизнь оказалась в эпицентре землетрясения, ее сотрясало до основания.
В приемной я пожелала им удачи на экзаменах и выразила уверенность в том, что все они сдадут их успешно. Когда они уже стояли в дверях, ко мне обратилась одна из женщин:
– Мы знаем, что вас собираются судить, и считаем позором весь этот процесс.
А наш оратор на прощанье заявил:
– Лично у меня есть большое желание хорошенько вмазать этому парню.
Мы все рассмеялись.
После их ухода мне вдруг мучительно захотелось увидеться с Ником. При данных обстоятельствах это было смешно, но отделаться от этого желания я никак не могла. Я села в кресло и закрыла глаза. Я отчетливо представляла его лицо, слышала его голос, чувствовала его тонкий и сладкий запах, как у ребенка после купания.
Я сильно обидела его. Судить меня было не за что, но что-то я сделала не так и до сих пор не могла понять мотивов этого. Это ощущение вины глубоко вгрызлось в меня, как крыса. Если только я не докопаюсь до объяснения, я не смогу в будущем доверять себе как специалисту – если только у меня будет это будущее.
Вот и сестры Ромей не смогли устоять перед этими разговорами вокруг меня.
– Вы ведь знаете, как мы сейчас заняты в магазине. Эти покупатели – о-хо-хо, – тараторили они, согласно кивая головами.
Теперь они носили бледно-лиловые костюмы из акульей кожи с пуговицами из фальшивых бриллиантов, черные касторовые шляпки и черные нитяные перчатки.
– Наши посетители требуют все больше и больше времени, ведь правда, Мей? – говорила Джой.
– Да-да-да, – откликалась Джой. – На лечение совсем не остается времени.
Я восприняла их уход с облегчением, приятно удивленная, насколько им помог курс терапии. Их бизнес расцветал, и Мей могла вполне нормально разговаривать по телефону, договариваясь со своими заказчиками. Уверена, что с непривычки их клиенты поражались внешнему виду и манерам сестер, но они, по-видимому, неплохо справлялись со всеми своими обязанностями, потому что в бизнесе они преуспевали.
На последний сеанс они опять принесли свою белую корзинку с путеводителем Фодора по Карибским островам и шляпой от солнца. – Счастливо, счастливо, – долго доносилось до меня из вестибюля.
Я с любовью махала им вслед.
Уильям вернулся из Англии весь сияющий от счастья. Их поездка в бывшее фамильное поместье была трудной, но эффективной. В спальне родителей ему удалось отыскать то место на каменной стене, которое в детстве напоминало ему лицо эльфа. Он помнил, что во время отцовских нотаций он всегда стоял, уставившись в это место.
Обсуждая с сестрой помолвку отца, он осознал, что во многом весь ход событий определялся его собственной трусостью, и тогда он смог в какой-то степени простить отца и себя.
– Доктор Ринсли, я вам очень благодарен, – сказал он. – Вы помогли мне сбросить оковы, которые висели на мне всю жизнь.
Он быстро-быстро заморгал и отвернулся.
Уильям заканчивал курс терапии и был одним из тех немногих, чей уход не был связан с теперешним моим положением. Наша совместная работа и изменения в его жизни привели к удивительному прогрессу.
Мне было грустно думать, что мы расстанемся. Он так много для меня значил. И все-таки я готовила себя к битве, которая требовала полной отдачи, так что я планировала до суда завершить лечение всех моих пациентов. Я даже не задумывалась, разрешат ли мне практиковать после суда, да и захочу ли я сама это делать. При сложившихся обстоятельствах хозяин помещения, где я арендовала офис, согласился прервать срок аренды до суда.
54
Я все еще проводила четыре часа в неделю с пациентами, и вместе с платой за консультации мне удавалось сводить концы с концами, но на большее денег уже не хватало.
Чтобы сэкономить, я готовила сама и даже научилась делать вкусные фруктовые пирожные, хотя мне и пришлось консультироваться с шеф-поваром ресторана по телефону, как запекать сладкие яблоки.
Однажды утром, борясь с депрессией и одиночеством, я отправилась в двухчасовую поездку в Дель Map на скачки. Я выбрала место на открытой трибуне рядом со студентами, неработающими мамашами и рабочими-иммигрантами и поставила по два Доллара на тех лошадей, у которых были самые короткие клички. Я даже умудрилась выиграть двадцать долларов.
Я все еще не прекратила диету, прописанную мне дерматологом, и состояние кожи у меня значительно улучшилось, за что я была очень благодарна Андербруку. Приятнее всего я была удивлена контактными линзами. Мне подобрали такую пару, которая не мешала, я могла видеть боковым зрением, и на лице у меня теперь не было ничего, что отделяло бы меня от других людей.
В этом же месяце мне позвонил Умберто и сказал, что до него дошли слухи, что я пеку яблочные пирожные. Я сказала, что это, наверное, звучит абсурдно после всего, что случилось. Он предложил прийти и помочь.
– Нет. Мне нужно время, чтобы привести свои чувства в порядок. Я уже больше не уверена в себе. Можно, мы пока ограничимся телефонными разговорами?
После этого он звонил мне каждое воскресенье утром. Может быть, он хотел проверить, нет ли кого в моей постели после субботнего вечера, но я там всегда была одна. Он рассказывал, на каких обедах и вечеринках он побывал, и хотя он тактично умалчивал об этом, я поняла, что он с кем-то встречается. Мне пришлось забыть о своих чувствах, потому что в данный момент я не была готова ни к каким другим отношениям с ним, кроме дружеских.