То, что старший сын влюбился, Варвара Сергеевна поняла по тому, как Вадим стал собираться в школу. Поскольку это была третья и самая серьезная неприятность, которая случилась в этом году, мать принимала меры по усилению контроля, а Вадим тем временем сам наглаживал брюки, придирчиво выбирал рубашки, чистил по два раза на дню обувь, копил карманные деньги, складывая их в большую карандашницу на письменном столе. Когда сумма набиралась приличная, он надевал свои самые любимые джинсы, яркий свитер и исчезал со словами: «Я буду поздно!» Приезжал он действительно поздно, но, как ни принюхивалась Варвара Сергеевна, спиртным от него не пахло. Вид у него был смущенный, радостно-рассеянный, он запирался в своей комнате с телефоном и потом еще полночи с кем-то разговаривал.
Однажды, возвращаясь из магазина, Варвара Сергеевна наконец увидела Вадима с пухленькой девушкой. Девушка была как солнце и луна одновременно – миленькая пепельная блондинка. Веснушки, рассыпанные по лицу, странно контрастировали с холодным цветом волос и вместе с тем делали девушку очень симпатичной. Складывалось впечатление, что она все время проводит на солнце, на берегу моря. Солнце оставило ей веснушки, а ветер и море выбелили волосы. Впрочем, Варваре Сергеевне в момент встречи необходимо было решить две проблемы – превратиться в невидимку и как следует рассмотреть, во что одета девушка. Последнее было очень важно. «Да, туфельки чешские, дешевые. Интересно, кто это?» – завернув в последний момент за угол, отметила Варвара Сергеевна. Она была недовольна. Ее сын выглядел модно (откуда только взялся вкус), ярко. Было видно сразу, что мальчик – непрост. Впрочем, больше всего поразило мать поведение Вадима. Он шел, приобняв девушку, и что-то оживленно говорил. «Дома или в гостях слова не вытащишь, а тут вон…» – подумала Варвара Сергеевна. Девушка, как ей показалось, снисходительно улыбалась.
– Кто это был с тобой? – не удержалась она вечером, когда Вадим в задумчивости пил чай.
– Где?
– На Бронной.
– Ты нас видела?
От слова «нас» мать передернуло.
– Случайно.
– А почему не подошла?
– Не хотела смущать.
– А ты бы не смутила. Что особенного?
– И кто эта девушка?
– Из двадцатьчетверки.
– Из двадцать четвертой школы? – Варвара Сергеевна была неприятно удивлена. В этой школе учились «обычные» дети.
– Да, тоже из восьмого.
– А живет она где?
– На Китай-городе, точнее в Котельниках.
– Да? – всей своей интонацией Варвара Сергеевна дала понять, что она слегка разочарована.
– Ага, в высотке.
Варвара Сергеевна навострила ушки.
– Вот как?! – Теперь интонация выражала заинтересованность. – А как ее фамилия?
– Мам, ну зачем тебе?
– Что такого странного ты находишь в моем вопросе?
– Да ничего. – Вадим допил чай и, уже выходя из столовой, бросил: – Бадрова. Зовут Галя.
«Галя – это не имя, это диагноз», – подумала про себя Варвара Сергеевна. Дело в том, что так звали молодую инструкторшу из райкома комсомола, с которой у ее мужа когда-то были «отношения», так звали строгую свекровь, мать Алексея Владимировича, и нерасторопную, неуклюжую домработницу тоже звали Галей.
В этот же день, вечером, Варвара Сергеевна делилась с мужем:
– У Вадима роман с девочкой.
Муж посмотрел поверх очков:
– Вот удивительно!
Варвара Сергеевна сарказма не расслышала.