Энн повернулась к сестре, и растеряно спросила, чей кисти полотно. Анжелика плохо разбиралась в живописи, но хорошо знала у кого спросить. Через несколько минут Энн пристально рассматривала, спрятавшись за плечом матери, стройного джентльмена, с копной иссиня-черных волос, небрежно собранных в хвост черной ленточкой, мистера Эдмунда Гранта.
Энн долго искала предлог встретиться с ним, и, наконец, однажды появилась у порога его городского дома, под руку с дальней знакомой, Синтией и старой компаньонкой подруги, слишком много позволявшей своей подопечной.
Эдмунд открыл дверь, рассеянно оттирая масляные пятна с пальцев грубым полотном. Его взгляд скользнул по тонкой фигурке Энн и надолго задержался на статной Синтии. В тот день они заказали небольшой деревенский пейзаж, вот все, на что хватило карманных денег Энн.
В дальнейшем она не раз заходила в компании подруг или родственниц, якобы проверить работу над заказом, а на самом деле, чтобы поговорить с Эдмундом. Ах если бы разговоры задули пламень, горевший в сердце Энн! Его картины баламутили душу, словно весла юркой долбленки стылую реку, поднимая со дна ил, топя в водоворотах прошлогоднюю листву. Его слова выдавали родственную душу, созерцательную, склонную к грезам, только Эдмунд обладал дерзостью, которой Энн всегда не хватало.
И он выбрал Синтию, открыто, со всем пылом отдал свои симпатии другой.
Что же изменилось?
Глава 2
Следующее утро встретила Энн душистым букетом лилий, с посланием от мистера Торнтона. Он очарован ею, и считает мгновения до следующей встречи.
Энн не спеша одела голубое платье для прогулок, с синей ленточкой под грудью, и кружевом на рукавах. Анжелика уже спустилась вниз и завтракала тостом с клубничным джемом, вся светящаяся от счастья.
Сестре не терпелось знать все детали прошлого вечера, а Энн хотелось поделиться с кем-то, кто мог помочь навести порядок в мыслях.
- Не стоит принимать поспешные решения, - наконец сказала сестра. - Я не смогу простить пренебрежения Эдмунда. Твоя любовь светилась почище золотой гинеи, оброненной на проезжей дороге. Пусть я заинтригована мистером Торнтоном, но право, сейчас не время принимать его ухаживания когда твое сердечко только принялось заживать от любви.
Энн согласно кивнула, но за завтраком так и не смогла съесть ни крохи, только выпила немного сладкого чая с молоком из любимой чашечки, разрисованной цветущей вишней
Художник пришел точно к приемному часу, понурый, осунувшийся но с упрямством на лице. Его взгляд был полон любви, и тоски, и тайной обреченности, но словам было суждено остаться непроизнесенными, ведь оказаться наедине с Энн не было никакого шанса. Возможность объясниться осталась во вчера, в разноцветной вседозволенности карнавала, а сегодня матушка и Анжелика строго блюли условности.
К десяти часам, чеканной походкой военного, зашел белокурый мистер Торнтон, который если и был удивлен присутствием соперника, то вида не подал.
Мистер Торнтон развлекал дам рассказами о чудесных жарких странах, особых лепешках Марокко, которые пекут налепливая на стены раскаленной печи и едят с пылу с жару, намазывая козьим сыром с пряными травами.
Энн потихоньку таяла от дивных историй, от горячих взглядов мистера Торнтона и молчаливого художника, вытесненного на тахту под окном в дальнем углу комнаты.
Эдмунд все мрачнел, не участвуя в общем разговоре. Он избегал встречаться взглядом с Энн, и вместе с тем не мог отвести от нее глаз. Художник не выдержал и часа созерцания розовеющих щечек Энн и восхищенного взора, обращенного на другого. Он выскочил, буркнув неуклюжее прощание, подавляя волну сожаления и разочарования. Он вдруг испугался, что возможно потерял нечто бесконечно дорогое, греющее как майское солнышко - полудетское восхищение Энн.
Синтия поманила за собой чувственной тайной, дымкой обещания, а давшись в руки, обернулась пустышкой. Между тем, серая мышка Энн подарила крылья за спину, и в ключевой момент испарилась в неведомые дали.
Художник, призванный замечать малейшие детали, оказался позорно слеп к собственной судьбе, и по всему видимо, ему придется заплатить немалую цену за страсть к азартной охоте на роковых женщин.
Торнтон, шельмец, живо вычислил среди сотни прелестниц ту, которая будет стоять плечо к плечу, не сгибаться под ударами судьбы, подталкивать вперед в пору невзгод, и утешать в сезон потерь. Но, черт возьми, за одну лишь прозорливость тот Энн не получит!