— Не может быть!
— Может, ты сам пищал в кресле.
— Скажем, я немало озоровал…
— Думаешь, я не знаю? И, тем не менее, тебе было неприятно.
— Лечение редко бывает приятным. Этой зимой я немало поболел, знаю, каково это. Но хватит о грустном. Пусть в этот день вам будут только радостные поздравления!
— Спасибо, Саша. Ты что-то ещё хотел спросить?
— Хотел… только, получится, что я вас поздравлял из — за каких-то своих интересов. Я на самом деле глубоко Вас уважаю.
— Довольно лести, Саша, говори, мне приятно с тобой разговаривать, правда.
— У меня необычная просьба, Мария Борисовна, я вам настолько доверяю, что хочу попросить посмотреть мою маму.
— А что с ней?
— У неё сложная беременность. Говорит, что только операция поможет.
Мария Борисовна помолчала.
— Я всё-таки детский гинеколог.
— Дети не беременеют?
— Ну, уж. Даже в твои годы, поэтому я тебе и не советую.
— Чем же отличаются одни от других?
— Дети всегда отличаются от взрослых.
— Не берётесь. — упавшим голосом сказал я.
— Ты меня немного ошарашил. Мне надо повторить материалы о патологии беременности, надо поговорить с твоей мамой. Позвони на неделе, дело это непростое. Когда сам придёшь? Хочу просто тебя увидеть.
— Спасибо, Мария Борисовна, обязательно приду. Кстати, про Лёньку уже знаете?
— За Лёньку тебе отдельное спасибо, Саша. Не узнать мальчика. Ходит с высоко поднятой головой, в глаза смотрит смело. Вот тебе и сопливый Ы!
— Вы запомнили!
— Он сам напомнил, пожаловался на тебя.
— Получит он у меня плюх!
— Это ваши дела, до свидания, Сашенька, звони.
Связь прервалась. Я тупо смотрел на погасший экран.
Выходит, Юрка прав, всё сходится на мне.
— Мы тебя уже потеряли, — сказала мама, когда я вернулся на кухню.
— Что ты недовольный?
— Да так.
— Звонил своей Марии Борисовне, — проницательно сказала мама.
— Звонил, — не стал отпираться я, — сказала, что надо поднять кое — какую литературу…
— Вот видишь, опыта такой работы у неё нет.
— Я бы не сказал. Ранняя беременность, по — моему, всегда патология.
— Не спорю, только здесь — поздняя. Давай прекратим этот разговор.
— Как скажешь, мамочка. Что ещё надо сделать?
— Иди к мальчишкам, всё уже готовится.
— Поедим и пойдём гулять, сказал я. Зайдём к Саше домой, поздравим маму, вручим подарок, — я достал кулон с Близнецами, — как-то надо подарить. Даже не знаю, как.
— За столом, когда все будут поздравлять. Папа наверняка будет.
— Спрашивать начнёт.
— Объясним. Нас зовут, пошли стол раскладывать.
Наконец я выбрал момент между тостами и вручил маме Близнецов.
— Ой, какая прелесть! — сказала мама, — но это же дорого! Откуда у вас деньги?
— Не волнуйся, мама, нам сегодня спонсоры раздавали подарки. Мне тоже кое — что подарили, сказали, на подарки. Вотя и дарю самому дорогому человеку этоттвой знак. Ребята подтвердят.
Ребята подтвердили.
— Теперь, мама, позволь нам откланяться, нам ещё надо посетить маму Саши, и погулять.
Домой у Саше мы не попали. Нас догнал запыхавшийся мальчик из команды Славки.
— Волчица! — обратился он ко мне, — на площади заезжие собрались, драться хотят с городскими!
— Что ты бегал, по телефону быстрее сообщить.
— Не знаю, телефоны почему-то не работают.
— Ясно! — хотя ничего ясного не было. — Саша, мигом переодевайся по — боевому. Время тебе не более 10 минут!
Саша бегом скрылся в подъезде.
Минуты казались часами. Я пытался дозвониться до знакомых, но сигнала не было.
Наконец появился Саша, и мы побежали на площадь.
Площадь оказалась оцеплена нарядом полиции, а на площади друг напротив друга выстроились две враждующие группировки. Наши тоже были там.
— Куда? — прорычал один из полицейских, когда мы попытались пройти.
— Нам туда!
— Назад!
Оглядевшись, мы увидели машины больших. Подбежав, нашли Дмитрия Алексеевича.
— Нам надо за оцепление!
— Вижу, что надо, проходите.
— Можно не стесняться?
— Не стесняйтесь.
Мы не спеша подошли к оцеплению, и, когда на нас начали обращать внимание, уронили пару полицейских наземь, и бегом добежали до своих. Клич скаутов заглушил все остальные вопли.
Перед нами бесновалась толпа подростков, одетых кто во что, вооружённая всяческим железом, вплоть до труб.
— Построиться! — скомандовал я, — стая — впереди!
— Девочки! — орали противники, — что чешетесь? Давайте к нам, почешем! Дальше шёл непереводимый набор слов.