После взрыва ярости, где я справился с двумя неслабыми борцами, меня зауважали, появились предложения от именитых клубов.
Но меня, по объективным причинам, эти предложения не могли заинтересовать. Тренер же только ухмылялся и отправлял соискателей ко мне. Один раз, правда, дядя Коля намекнул мне на женскую сборную, но меня спортивная карьера не прельстила. Я растворялся в счастливой любви.
— Наверно, хорошо, что вы тогда поссорились, — сказал однажды дядя Коля, — иначе вам было бы плевать на спортивные достижения, да и выдали бы себя.
Но он ошибался. Боролись мы, хоть и не отчаянно, как раньше, но ровно и с успехом. Так что, сильно не утруждаясь, добрались до финала.
Как-то ко мне подошёл робеющий Серёжа.
— Саша, — обратился он ко мне, — я вижу, тебе плевать на все медали и кубки, ты тешишь только своё самолюбие. Поверь, все уже знают, что ты сильнейший борец… — Серёжа замолк.
— Продолжай, что замолк, я думаю, ты пришёл ко мне не для того, чтобы раздавать комплименты.
— Да, — вздохнул Серёжа, — если ты победишь меня, не видать мне спортивной школы. А ты отказываешься.
Я стоял и думал. Мне не хотелось рушить спортивную карьеру этого славного мальчика, но не мог я и подставлять свою команду.
Лично мне было действительно плевать на медали и кубки. Может, поговорить с тренерами, попросить перевести меня в другую группу?
Понять они могут, а пойти против правил?
— Я подумаю, что можно сделать, — пообещал я, и удивился радостному блеску в глазах Серёжи.
— Дядя Коля, — обратился я к своему тренеру. — Можно сделать так, чтобы мы не встретились в финале с Серёжей?
— Это уже ничего не изменит. Ты не проиграл ни одного поединка, ты можешь даже не выступать в финале, золото тебе обеспечено.
— А Серёжа?
— Что с Серёжей?
— Его возьмут в спортивный клуб?
— Ему надо не в любой клуб, он хочет в престижный. «Трудовые резервы» его не устроят.
— Странные амбиции.
— Нормальные. Без амбиций получаются такие, как ты. Способные, но бесполезные.
— Ну и что мне делать, может, переведёте в другую группу?
— Ты потолстел?
— Скорее, наоборот.
— Вот видишь. Хотя ты побеждал более тяжёлых борцов, но это, наверно, на чистом адреналине?
— Сейчас могу и спокойно.
Тренер покачал головой:
— Однако ты изменился. Ты уверен?
— Я стараюсь не врать. Я могу предчувствовать движения партнёра, могу обманывать их ложными движениями… это запрещено?
— Такого запрета нет, многие пытаются так работать, просто у тебя получается чисто, противник не успевает отреагировать. Жаль, что ты не хочешь продолжать спортивную карьеру.
— Она мне ничего не даст, кроме славы и денег.
— А что ты хочешь?
— Счастливой семейной жизни.
— Надо же, — удивился дядя Коля, — такой маленький, а туда же! Впрочем, я опять забылся, с кем имею дело! Вот все вы такие!
— Я счастливо рассмеялся: — далеко не все, дядя Коля, я такой один!
Вот и подошли к концу спортивные сборы. Несчастные, и в то же время, счастливые. Со слезами горя и счастья, ненависти и любви. Мы завоевали золото и первое место. Мне вручили золотую медаль за личное и медаль за командное места. Никогда не любил торжественных моментов, поэтому их опускаю. Серёжу взяли в престижный спортклуб, он прибежал к нам, радостный, я еле успел спрыгнуть с Сашиных колен, где устроился, целуясь с любимым.
Серёжа объявил нам о решении тренера, сказал, что знает, кому этим обязан, и чмокнул меня в щёчку. Пока я приходил в себя, он скрылся за дверью. Прощайте, счастливые дни!
Я болею
Сижу дома один. Мне грустно. Смотрю на безрадостный пейзаж за окном и думаю мрачные мысли.
Какой же я был дурак! Жил с Сашенькой в одной с ним комнате, и, вместо того, чтобы таять от счастья, дулся на него, сверкал злыми глазами. В общем, делал всё, чтобы отравить себе и ему существование.
Сейчас я готов был простить ему всё, даже измену, лишь бы он был рядом.
Не получится. Саша с семьёй куда-то уехали. Толи к бабке, толи к деду, толи вообще на базу отдыха.
Хуже всего, там не было сотовой связи.
Ментальная тоже не могла его нащупать.
Особой тоски не было, была обида и грусть. Обидно, что тебя не пригласили. Грустно, что остался один. Почему я один?
Потому что приглашали. А я отказался. Приглашали меня мама и папа с Юриком. Они тоже куда — то уехали. Куда уехали, зачем все уезжают? Разве дома хуже? Хуже. Одному хуже, хочется повыть! Вот возьму, и повою. Я повозил пальцем по столешнице. Не буду я выть, лучше посчитаю, сколько там, до окончания каникул. Два дня. Целая вечность.