Мама родит. Меня опять разобрал смех. Обе жизни смешно перепутались, не поймёшь, где что. Мне показалось, что я лежу на своём любимом месте, на берегу моря, тихо плещутся волны, жарит солнце, я уткнулся лицом в книгу, поэтому тяжело дышать.
«Опять жар. Почему не просыпается? Без сознания? Надо сделать укол».
Когда я проснулся, было уже темно. Я лежал под одеялом, раздетый, рядом никого не было.
«Юрик.» В комнату ворвался вихрь из трёх мальчишек. Следом спешили взрослые.
— Очнулся! — закричал Толик. Я поморщился.
— Тише ты! — прошипел Саша, — ну и напугал ты нас! Приходим, звоним-звоним, никто не открывает, стучим, тоже. Пришлось вызывать моего папу, он нашёл телефон твоего папы. Пока дождались, чуть не умерли от беспокойства. Толик уже хотел дверь ломать!
— И вовсе не я.
— Надо было к Юрику сбегать, — прошептал я, — а что случилось?
— У тебя поднялась температура, и ты потерял сознание.
Я попытался заскрипеть зубами от досады, но сил не хватило даже на это.
— Да что же это… — от досады у меня выступили слёзы на глазах.
— А какой сон хороший приснился: лежу на берегу моря, загораю, жарко.
— Тебе было жарко, — согласился папа, — температура за 40. Хоть бы не воспаление, а то запрут в больницу на месяц.
— Горло вроде не болит.
— А голова?
— Не знаю. Я сквозь сон слышал, мне собирались уколы делать.
— Да, опять неотложку вызывали.
— Трамтарарам, — пробормотал я, — всё насмарку.
— Ничего не насмарку! — сказал Толик, — ты говори, мы с Сашей всё сделаем.
— Принимайте письменные заявления в пионеры.
Папа потрогал мой лоб:
— Он бредит?
— Нет, всё нормально. Знать бы форму заявления.
— Пусть пишут произвольно, только указывают номер школы и класс, там разберёмся. И предупредите, что вход рубль, выход пять, чтобы думали.
Вам со мной сегодня можно? Я не заразный?
— Тебе не тяжело?
— Если не задавите, как вчера, не тяжело, даже приятно.
— Это уколы действуют. Скоро папа ещё сделает.
— Ой, спасибо.
— Зато спать будешь. Тебе бы покушать, — предложила мама.
— Можно попробовать.
— Папа, научи меня ездить на своей машине?
— Не рано?
— Не рано, мне сейчас приснилось, что я на машине приехал на пляж, — ничуть не соврал я.
— Научишься, и что?
— Поеду на море.
— Шутишь, значит, стало лучше.
— Что врачи сказали?
— Горло, говорят, не красное, хрипов нет, только температура.
— Может, рецидив?
— Рецидив чего?
Я пожал плечами: — не разбираюсь я в медицине до такой степени.
— А до какой ты разбираешься? — невесело рассмеялся папа, — эх ты, Сашка, Сашка.
Так я заболел снова.
Ребята поселились у меня. Поговорили со своими родителями, и они заплатили какую-то сумму за прокорм. Я уже так привык к ним, что отчаянно скучал, когда они уходили в школу, приходилось зубрить учебники от скуки.
Они тоже привыкли ко мне, и даже собирались помыть меня в ванне, еле отбился. Мама отняла, и сама помыла.
Силы возвращались страшно медленно. Как всегда, когда заболеешь, думаешь, что никогда не выздоровеешь.
А между тем начались тренировки по самбо и футболу. Я плакал от досады.
— Сашка, не плачь, — говорили мне, — лишь хорошее настроение приблизит твоё выздоровление! — как будто я сам не знал!
Весна
Только в феврале мне разрешили пойти в школу.
Тихий и незаметный я был эти дни. Бурная радость по поводу моего появления постепенно утихла. Пропал мой энтузиазм. За неделю вынужденного безделья пришла привычка медленно двигаться, медленно соображать, медленно говорить. Да и боялся я быстро бегать, как бы не потерять какую-нибудь косточку, до того исхудал.
Толик и Саша жаловались, что я наставил им синяков.
Теперь они с лёгкостью помещались на моей кровати, они сами похудели.
Родители пытались нас откормить, но ничего не помогало.
Ребята усиленно тренировались, много расходовали энергии, да ещё со мной делились.
Приходила мама Саши, лишь головой качала, удивляясь странной моей болезни. Предлагала положить в госпиталь, но все мы бурно воспротивились. Нам было страшно подумать о расставании, тем более, сейчас. Ребята буквально вылизывали мою мордашку, на которой пропали щёчки, пытались кормить с ложечки, но, к сожалению, ничего не лезло.
Теперь мы ходили в школу вместе, мой портфель поочерёдно носил то Саша, то Толик. Он и, правда, был неподъёмный.
Но всё когда-нибудь кончается, вот и я пошёл на поправку.