К моему прозрению причастен Матвей. Да, это случилось в крайне ужасающих обстоятельствах. Но это случилось. И я уже приняла решение касательно соседа снизу, но сначала, я отыграюсь хорошенько на его нервах.
— Вон за тем синим ларьком сверни направо, — тычу рукой в лобовое стекло.
Матвей молча кивает и бросает в мою сторону короткий взгляд. Смотрит на обувь и снова на дорогу.
— В пять забери меня.
— Это через четыре часа! — недовольно отвечает.
— Да, — упиваюсь его раздражением. — А у тебя какие-то планы?
— Уже нет!
На самом деле мне хватит и двух часов, чтобы встретиться с родителями, но Матвею об этом знать не обязательно. Я не могу упустить возможность поиздеваться над ним. Да, соглашусь, со стороны это выглядит очень по-детски и глупо, но ничего с собой поделать не могу.
— Здесь? — подъезжает к небольшому карману возле третьего подъезда.
— Да, здесь!
С губ чуть не слетает «спасибо», но я вовремя отдёргиваю себя. Ещё чего?
Тянусь на заднее сиденье за рюкзаком и, уже собираюсь выйти, как меня останавливает упавшая пятерня на колено.
— Ничего не забыла? — Матвей медленно поворачивается и фокусирует на мне взгляд.
Вдоль позвоночника пробивает холодок и я понимаю, что рискую сломаться под таким прессингом.
— Нет, ничего, — мотаю головой, не в силах оторвать от него взгляд. Черт!
— А поблагодарить? — выгибает одно бровь. — Простое вежливое спасибо, о большем не прошу? Я уже молчу про твои ноги на бардачке.
— Уже не молчишь! Привыкай! Если хочешь меня возить, будешь возить на моих условиях.
Да, Вета! Молодец! Даже голос не дрогнул.
Я определённо делаю успехи в отстаивании своих позиций.
— А не ахренела ли ты, девочка!
— Ахренела, что дальше?
— С-с-с… — Матвей шипит отворачиваясь. Затем резко поворачивается и, схватив за локоть, тянет меня на себя. Впивается в губы и я по инерции закрываю глаза, впуская. Потом распахиваю. Что он себя позволяет?
Но Матвей не останавливается. Он очень ловко пересаживает меня к себе на колени и одной рукой зажимает обе мои за спиной.
Доигралась?
Я чувствую, как его возбуждение упирается в промежность. От такой откровенной позы, мое предательское тело тоже начинает возбуждаться.
Матвей расстёгивает мою карту и жадно впивается пальцами в изгиб талии. Улыбается, когда с моих губ слетает стон.
Дорвался!
— Спасибо, — цежу сквозь зубы.
— Поздно!
— Я опаздываю!
— Ничего. Скажешь, что попала в пробку. —Толкается в меня, давая понять всю «масштабность» этой «пробки».
Отодвигаю штору на пару сантиметров вбок, чтобы взглянуть в окно и неконтролируемая улыбка трогает мои губы. Матвей до сих пор на улице. Ждёт, мой верный Хатико, даже не смотря на то, что я задерживаюсь на полтора часа.
Интересно, чем он занимается там? Спит? А может сгоняет «напряжение» с которым я его оставила?
Наверное, пришло время быть с ним немножечко мягче, ведь я тоже страдаю… ноющее возбуждение только вот прошло. Три часа не могла успокоиться, после минуты проведённой у него на коленях.
— Вета, — мама снова заводит старую песню. — Ты нас очень сильно напугала.
Да я и сама напугалась. Одна из дома теперь не выхожу. Вон, даже личным охранником обзавелась.
Поправляю штору и оборачиваюсь. На столе как по волшебству исчезло все горячее и появился десерт. И зачем, спрашивается я съехала отсюда?
— Мам, сейчас все хорошо. Ты же знаешь какая я непутевая бываю? Поэтому и украли у меня телефон.
— Украли, да украли! А зачем ты побежала-то за вором?
— Справедливости ради, мам!
Да, вот такую историю я придумала для родителей вместо того, чтобы рассказать правду. Правду, от которой волосы дыбом до сих пор. Тем более, Арон предупредил — не трепаться. Поэтому для родителей я сочинила следующее: у меня выхватили из рук телефон, как только мы с мамой попрощались. Я бросила все пакеты и рванула за вором. Так как я плохо ориентируюсь в районе, в котором с недавних пор живу, вор убежал, а я потерялась и не успела к родителям.
Так себе история. На троечку. Понимаю. Но родители повелись. Точнее мама. Папа тактично молчал, не комментируя. Наверное, где-то почувствовал несостыковки.
— Что-то там твой Ефим? — встревает в наш с мамой разговор отец. Похоже, ему тоже надоела эта «заезженная песня».
— Мы с ним расстались. Больше нет никакого Ефима в моей жизни. — Коротко отвечаю и отворачиваюсь к окну, демонстрируя всем своим видом, что тема закрыта.
— Кого ты там выглядываешь? — папа так быстро оказывается рядом со мной, что я подпрыгиваю от неожиданности на месте. Прикладываю обе руки к груди. Сердце начинает гулко стучать, будто бы меня только что поймали на горячем.
— Никого! — быстро задергиваю штору, но папа не даёт мне этого сделать. Наоборот, одёргивает ещё шире.
Как на зло, на парковке машина Матвея стояла в гордом одиночестве. Вдобавок к этому, Матвей решил проветриться и сейчас, как раз, оперевшись о бок своей тачки, выпускал белую струю сигаретного дыма в серое небо.
— Этого что ли? Кучерявого?
Матвей будто чувствует, что о нем говорят задирает голову вверх, начиная всматриваться в незнакомые окна многоэтажного дома.
— Пойду приглашу его к нам! Чего парня три часа на улице морозишь?
Папа решительно выходит из комнаты, а я кидаюсь вслед за ним:
— Куда? Эй, стой! Куда ты пошёл? Папа не нужно! Это какой-то левый парень! Я просто смотрела на небо, в смысле, будет ли дождь или нет?
— В айфон свой посмотри, и хватит батю обманывать! — снимает с крючка куртку и накидывает ее на плечи. Хватает с высокого круглого столика сигареты с зажигалкой и ключи. — Скажи спасибо, что я терпел все это время твоего Ефима, и ни слова не сказал, когда ты мать чуть до сердечного приступа не довела со своей лживой историей о телефоне. — Последнюю фразу он сказал так тихо, что ее услышала только я. Наверное, и правда бережёт мамины нервы.
Папа скрылся за входной дверью, оставив меня теряться в сомнениях: бежать следом или всё-таки дать произойти судьбоносной встрече?
Глава 24
Чуть ли не открыв рот, я наблюдаю, как Матвей по-свойски сидит за столом в гостиной моих родителей и с аппетитом уплетает мамину стряпню, которую она пятью минутами ранее успела разогреть в микроволновке.
Как у Матвея получается быть в «своей тарелке», в совершенно незнакомой атмосфере? Поразительно... Это наверное у него дар какой-то.
Помимо меня, на Матвея устремлено ещё две пары глаз: оценивающий взгляд отца и сверкающие от счастья глаза матери.
Она давно не наблюдала, чтобы с таким удовольствием употребляли ее блюла. Мы с папой — точно нет. А по завершению трапезы, нас максимум на сухое «спасибо» хватало. А здесь…
В общем, мама в диком восторге и уже заочно влюблена в Матвея.
— Татьяна Львовна, это просто божественно! — тычет вилкой в полупустую тарелку. — Кстати, что это?
Вот же подхалим! Быстро выучил имена родителей. — Недовольно складываю руки на груди и перевожу взгляд на отца в надежде, что папа уже начал испепеляться его взглядом. Надеюсь на его поддержку.
— Куриный рулет с помидором и сыром! — торжественно заявляет мама, расцветая на глазах. — У меня на десерт крем-брюле ещё есть.
— Ты и сам прекрасно готовишь! — вставляю свои «пять копеек».
— Да, поэтому и говорю: это божественно! Такое простое блюдо и так вкусно приготовлено! В чем секрет?!
— Вы повар, Матвей? — не унимается мама.
— Нет. Но готовки не стыжусь.
— А кем ты работаешь? — подает голос отец.
— По факту безработный. Фриланс. В прошлом году уволился из крупной фирмы.
— Или уволили?
— Нет, сам! Мне не понравилась политика нового руководства, не смотря на то что пришёл молодой и перспективный пацан. Ещё меня бесили его татуировки!