Декс спешит её успокоить и с готовностью принимается отвечать на все её вопросы. Видно, что он не привык к выражению каких-то эмоций, кажется, он нервничает. Мужчина, не переставая крутит в руках чайную ложку. И я не знаю, как он отреагирует, если тётя разрыдается прямо сейчас. Ни один мужчина не выносит женских слез, уж не знаю, чем они их пугают.
— Сейчас главная задача уехать из города. Я отпустил Кайла, но за ним придут другие. Ваши родители работали над одной компьютерной программой. Но она пропала со смертью ваших родителей, и видимо те, кто вас ищут, думают, что вы что-то об этом знаете. Но самое главное, — он замолкает и выжидающе смотрит, будто решая, говорить ли дальше или не стоит. Но то, что он произносит, звучит как гром среди ясного неба, — самое главное, что тот, на кого я работаю, — твой отец, Мия. Он жив и хочет тебя видеть.
Глава 9
Мия
Я без разбора кидаю вещи в рюкзак. В голове словно рой пчёл гудят мысли. А сколько во мне бушует эмоций, и врагу не пожелаешь. Всё от обиды и злобы до радости и надежды. Одна эмоция сменяет другую, и, кажется, я взорвусь от этих противоречий.
Мне надо было срочно успокоиться, поэтому я сажусь на кровать и набираю полную грудь воздуха. Медленно вдыхаю и выдыхаю. Я где-то читала, что такое дыхание помогает привести мысли и чувства в порядок. За этой медитацией я и не замечаю, как расслабляюсь, глаза мои закрываются, и я как будто уношусь далеко-далеко в прошлое.
— Мама, я боюсь! — захныкала я.
Мама тепло мне улыбнулась и заговорила своим мягким и нежным голосом:
— Не бойся, детка! Я буду рядом и, если что, успею тебя подхватить. Ты только поверь в себя и всё сможешь.
Мы были во дворе, и мама учила меня кататься на велосипеде. Мне было так страшно, что казалось, сердце моё вырвется из груди и ускачет в неизвестном направлении.
— Давай, Алиса, у тебя получится, я буду поддерживать велосипед, а ты езжай, — она крепко обняла меня и поцеловала в лоб. Я робко ей улыбнулась и поставила ноги на педали. Мама так верила в меня, а значит я смогу.
Я стала медленно крутить педали и потихоньку разгоняться. Ветер засвистел в ушах, сердце билось, как бешенное, и мне казалось, что вот-вот упаду, и я во весь голос закричала:
— Мама, только не отпускай меня!
— Я давно тебя не держу, детка! — прозвучало откуда-то издалека.
Обернувшись, я увидела, что мама стоит недалеко от дома, а я всё это время ехала сама. Я так обрадовалась, что развернулась и как настоящий гонщик поехала обратно. На полпути я соскочила с велосипеда и бросилась в крепкие мамины, объятия. В нос сразу же ударил родной запах, и я сильнее к ней прижалась.
— Я ехала, мама! Сама ехала! Спасибо тебе! — возбужденно затараторила я.
— Я тут ни при чем, милая, это всё ты! Я же говорила, ты способна на многое, нужно только верить в себя, — нежным голосом проговорила она. И в этот момент, вынырнув из давно забытого воспоминания, я не сразу замечаю, что в комнате кто-то есть.
Посмотрев в проём, я замечаю Декстера. Он стоит, задумчиво привалившись к дверному косяку. А когда видит, что я смотрю на него, тут же выпрямляется и нерешительно заходит в спальню.
«Неужели смутился, что его застали за подглядыванием?» — думаю я, глядя на его тёмную фигуру, такую неуместную в своей светлой комнате.
— Я стучал, но ты не ответила, вот я и заглянул проверить, как ты, — произносит он своим рокочущим голосом, расхаживая по комнате. Внимательно осматривает каждое детское фото в рамках на стенах. Задерживает взгляд на полках, где стоят мои поделки из школы. Я бы давно их выкинула, но тётя относится к ним с трепетом, словно они золотые.
— Я в порядке, можешь не беспокоиться. Уж не думал ли ты, что я тут себе вены режу от обиды? — говорю я язвительно.
Он то ли не замечает моей резкости, то ли решает пропустить мимо ушей. Декстер продолжает медленно переходить от одной вещи к другой и, наконец, останавливается у моей импровизированной библиотеки в углу комнаты. Там стоит старинный шкаф, полностью забитый книгами, а те, что не поместились, стоят стопками прямо на полу.
— Ты их все читала? — с неподдельным интересом спрашивает Декстер, взглянув на меня из-под своих тёмных ресниц, и в этот момент я, кажется, забываю, как дышать. Все слова вылетели из головы, и там образовалась черная дыра. Я знаю этого человека меньше суток, но при виде его глаз превращаюсь в наивную дурочку. Воздух застревает в лёгких, пока я не отрываясь смотрю на него. Замечаю небольшой шрам над его правой бровью. Светлая полоска, словно кто-то провёл карандашом ровную линию. Когда наши взгляды пересекаются, я вспоминаю, что так и не ответила на вопрос.