— Я сказала, уходи, всё это было ошибкой, я не хочу становиться твоим трофеем. Ты пришёл извиниться, так и надо было сделать. Но у тебя, конечно же, был двойной повод сюда прийти, вон даже подготовился. А я как дура, сразу же растаяла перед тобой. Уходи, Эван, и забудем всё, что сейчас произошло.
— В одном я с тобой согласен, ты дура, — гневно бросает он и, схватив рубашку с пола, вылетает из моей спальни, громко хлопнув дверью.
Всё как всегда, и почему с ним я не могу держать себя в руках? Растеклась лужицей под ним, и правда дура. Нельзя было позволять себя целовать, надо сохранить хоть какие-то остатки собственного достоинства. Ни друзей, ни любовников из нас не получиться, мы просто незнакомцы пусть так и остаётся. Ещё немного потерпеть, и больше я его никогда не увижу.
Декстер
Я выхожу на улицу и закуриваю. Руки у меня трясутся, так и хочется кому-нибудь врезать. Она сведёт меня с ума. Да и я тоже хорош, надо было извиниться и свалить оттуда куда подальше, а лучше вообще не приходить к ней в спальню. Только увидев её стройные ноги, я сразу же возбудился. Хотелось лишь одного: наклонить её и одним разом войти и заполнить её своей плотью. С ней мои мозги напрочь отказывают, включается только похоть, вожделение и страсть.
Выкурив одну сигарету, я достаю другую.
— Хочешь скорей себя загнать в могилу? Всегда думала, что могу потерять брата в перестрелке, а оказывается, он сам себя убивает никотином, — звучит недовольный голос за спиной.
— Это всего-навсего сигарета, одна не повредит, — отвечаю я, затягиваясь и пуская успокаивающий яд в лёгкие.
— Она может и не повредит, но в последние дни одной ты не отделываешься, что происходит? — спрашивает сестра, вставая со мной рядом и бросая на меня недовольные взгляды.
Я громко вздыхаю и затягиваюсь. Не хочется рассказывать сестре, как меня только что выгнала из спальни девушка.
— Она — не такая, как все твои подружки на ночь, так что приготовься попотеть, чтобы её получить, — произносит она своим заумным тоном.
— Откуда, ты знаешь, что она тут замешана? — спрашиваю я, выбрасывая окурок в урну.
— Я же твоя сестра, я такие вещи за версту чую, а если серьёзно, то стены тут очень тонкие, и мне могли послышаться некоторые звуки, — говорит Мелани, толкая меня в плечо.
— Ничего не было, — я достаю ещё одну сигарету.
— Ну, уж нет, дорогой, — сестра выхватывает у меня сигареты и сжимает их в кулаке, — я не позволю тебе себя травить. Соберись наконец и веди себя как мужик, а не как озабоченное животное.
— Да, мама, я больше так не буду, — бормочу я.
— Не паясничай, ты можешь быть нормальным. А Мия — не Элейн, ей нужен не только секс, ей нужен ты сам. Не всем в тебе нравится только твой член. Включай иногда свои мозги, — серьёзно произносит сестра и берёт меня за руку.
— Пора наконец стать самим собой, и не прятаться за масками и образами. Покажи людям себя настоящего, Эван.
— Ты всегда в меня верила, Милки вей, — притягиваю сестру к себе, целуя в макушку. Для меня она всегда находила добрые слова. Когда живёшь в семье с родителями, которым нет до тебя дела, приходится выкручиваться. Мия поддерживала меня с малых лет, толкала в гору, даже, если я не хотел. Она младшая, но в ней столько мудрости, словно до этой жизни она прожила уже очень много.
— Я уже и забыла про это прозвище, — она смеётся, — ладно, пойдём-ка завтракать.
И мы вместе возвращаемся в дом, где нас уже поджидает вся компания. Все выглядят уставшими и вялыми. На Мию я стараюсь не смотреть, лучше по максимуму её игнорировать, а то опять наговорю лишнего. Завтракаем мы в тишине, и лишь после завтрака Скарлетт наконец спрашивает:
— Во сколько мы вылетаем?
— Вертолёт будет готов к обеду, так что спокойно собирайтесь.
Больше никто ничего не говорит, и все расходятся по комнатам, кроме Пита.
— Старик, ты в порядке? Выглядишь, если честно, не очень, — говорит он, пристально меня разглядывая.
— Спасибо за комплимент, — бормочу я, доставая из шкафа бутылку виски.
— Не думаю, что тебе сейчас стоит пить, мозги должны быть в рабочем состоянии, их совершенно не обязательно спиртовать.
— Давай обойдёмся без твоих нравоучений. Все меня лечат, все хотят исправить, а я такой, какой есть и другим уже не стану, — кричу я и отпиваю прямо из бутылки. Обжигающая жидкость скатывается в горло и прожигает все внутренности; вот бы и чувства так сжечь. Лучше быть ледяной и бесчувственной глыбой, чем этим ураганом эмоций, которым я стал по вине Мии.