Наваждение какое-то.
Теперь чувства, что она долго прятала глубоко в себе, вырывались наружу. Она знала еще там, в лесу, что влюбилась. И долгие полгода зарывала это в себе. Прятала, чтобы было не так болезненно вспоминать. Уговаривала себя, что это всего лишь легкий перепих, эмоциональная разгрузка, ведь она за этой самой разгрузкой и шла туда. А в итоге получилось… То, что получилось.
Пенни доставала продукты из пакета совсем не удивляясь их количеству. Ричард знал, что Пенни готовит много, тем более, когда речь заходила об испанских блюдах. От матери она знала, что испанцы готовят много, и щедро кладут “начинки”, чтобы в паэлье не было одного только риса. Тогда гость сможет выбрать то, что ему больше нравится — рыбу, мидии, креветки, кальмара или курицу и закусить это рисом.
Из того, что обычно кладут в паэлью, Пенни не нашла только рыбу и чеснок. Рик не любил рыбу именно в этом блюде. А подумать про Алека он, конечно не мог…
Она с улыбкой вспомнила ошарашенный взгляд друга, когда он понял, кто явился. Ричард прекрасно знал историю Алека и историю Пенни с Алеком. Хоть и вживую он его ни разу не встречал, но лицо Лестера было вполне узнаваемым. Тем более, после того, сколько информации и его фотографий они видели в сети, когда читали официальные статьи.
— Давай попробуем…
Пенни даже ушам не поверила.
— Если что обещаю начать с чего-то вроде “ я не хочу это обсуждать, Пенни”
Серьезно? Пенни чувствовала, как её щеки снова заливаются краской, а губы растягиваются в улыбке. Это можно считать за извинения? Льюис смотрела. как Алек снимает куртку и закатывает рукава рубашки, как обходит стол и становится близко-близко к ней. Она забывает как дышать, но всё же его тепло и аромат остаются теплом на коже и в легких. Она даже глаза прикрыла, когда он наклонился к её уху, в надежде, что сейчас он её поцелует. Но лишь от голоса пробежала волна мурашек. Он ведь не сделает с ней ничего, пока она сама не попросит. Это она поняла еще там, в Ирландии. Но руки сами нашли его руки и Пенни провела ладонями от кистей до локтей, а затем пропустила ладони по его бокам, подходя еще ближе, прижимаясь к нему. Руки оказались на спине. а голова на груди. Пенни наконец-то позволила себе обнять его. И это было словно камень с души. Она закрыла глаза и вдохнула его аромат. Он и правда пах чем-то терпким, чем-то донельзя приятным и очень знакомым. Она приподнялась на цыпочках и оставила на его губах легкий поцелуй, заглядывая в его глаза. Это означало, что извинения приняты. А если даже он и не извинялся, то всё равно означало, что она на него не злится. Невесомый короткий поцелуй обжег и её губы тоже. Она хотела бы углубить его, хотела бы задержаться, но…
— Паэлья сама себя не приготовит. А я жутко голодна, — она с улыбкой говорила, глядя в глаза мужчины, — но… пожалуйста, поцелуй меня после ужина, — она расцепила руки, выпуская Алека из своей хватки и сделала шаг назад.
— Я же обещала приготовить тебе что-то испанское, — а если мы будем целоваться, ничего не выйдет, — и раз взялся помогать, давай, руки мой, guapo, — что? Он же сам сказал командовать.
Пенни тоже быстро помыла руки и набрала в кастрюльку воды, чтобы немного отварить мидии и креветки.
В большой и глубокой сковороде Льюис разогрела масло и закинула туда ловко нарезанные овощи — помидоры и перец чили. Алеку вручила куриное филе и кальмаров.
— Нужно нарезать крупными кусочками, — подсказала она.
Пока мужчина разбирался с мясом, она занималась креветками и помешивала овощи на сковороде. В отличие от плова Алека, здесь не должно ничего подгореть. В процессе готовки они болтали о чем-то. Хотя, говорила в основном Пенни. Она даже подозревала, что мужчина периодически уходил в какие-то свои думы, но надеялась, что и сейчас может помочь ему отвлечься. Пусть, не сразу.
Пенни рассказала, что очень удачно познакомилась с механиком Алека. Но заметив, как встрепенулся собеседник, поспешила пояснить, что он всего лишь оказался хорошим специалистом и помог починить машину отцу.
— У папы старый Сааб и никто из механиков в поселке не мог разобраться в чем дело, машина периодически начинала дымить. Я плохо в этом всём разбираюсь, но он починил довольно быстро. Мы виделись пару раз всего.
Да уж Пенни, молодец! Говори больше о других мужиках в присутствии Алека, давай! Рикки, теперь этот механик. Может еще какой мужик есть, ну?
В остальном, вроде беседа велась непринужденно и Пенни смогла даже расслабиться.
Когда в сковороде были все ингредиенты, Льюис взяла открытую бутылку вина и наполнила бокал.
— В настоящую паэлью добавляется белое сухое вино. Обязательно хорошего качества. После этого блюдо нельзя накрывать крышкой, чтобы весь алкоголь выветрился. Вкус будет потрясающий. Немного соли и никаких специй кроме паприки и куркумы!
Она оставила сковороду на плите на малом огне и повернулась к Алеку лицом.
— А ты чем занимался всё это время? И что привело тебя в Лондон? Может, помощь нужна?
Пенни понятия не имела, какую помощь она могла бы предложить Алеку. Но не предложить не могла. Может, если она будет ему готовить ужин, пока он здесь, это и станет большой помощью.
АЛЕК
Как дома говоришь? — Алек снова улыбнулся, наполняя зрачки веселой хитринкой. За каких-то полчаса рядом с этой девочкой (ну никак не мог он привыкнуть, что вот эта хрупкая особа женщина тридцати лет, язык не поворачивается даже мысленно так ее назвать) выработал годовой лимит лёгкой весёлости, похороненной и забытой. Ему даже казалось, глупо совершенно, что мышцы лица заржавели и скрипят, стоит губам чуть разойтись в стороны. — Как скажешь.
Первым делом Алек развязал галстук. Не любил он удавки, да и отвык в лесу то. Вспомнилось вдруг, как толстая веревка легла на шею. Затхлая вонь камеры лечебки, его ведь сразу после возвращения из боя и замели. Горло сдавило удушьем. Рука сама потянулась к шее, желая сорвать то, что мешало дышать, но под пальцами ничего не было, кроме напряженной, горящей кожи. Алек прикрыл глаза, считая до десяти. Длинный вдох, чтобы вернуться в реальность. Столько времени уже прошло. Треклятая мышечная память. В этот момент он не думал заметит ли Пенни странное это поведение и на чей счёт отнесет тоже не думал. Иллюзий Лестер не питал. Любопытная донельзя, она, конечно, давно все разузнала. Может сразу полезла в проклятущий этот Гугл, может, когда пjостыла от обид. Слишком хотелось ей тогда докопаться до сути, чтобы поверить, что отступилась.
Может потому он до сих пор и не протянул к ней рук. Хотел, так чертовски хотел хотя бы просто коснуться ее. Ладони аж пекло от этого желания, будто прямо под кожей кислотой облили.
Алек помнил хорошо, как окаменела, вздрогнула жена, в ту их первую встречу после возвращения. Помнил грязный, замызганный стол комнаты для свиданок, как тянул к ней скованные наручниками руки, цеплялся за реальность изо всех сил, чтобы выплыть. Чернота засасывала его тогда в густое болото постоянного страха, бесконечных кошмаров, взрывов, криков и запаха паленой плоти. Ему нужен был якорь и Алек так наивно, так глупо полагал, что жена может им стать. Его штормило и жгло изнутри воспоминаниями о пережитом, внешние факторы только добавляли масла в пожарище. Казалось, что одна только нежность ее рук может помочь, напомнив, что ему есть за что бороться и почему нельзя просто осесть устало на жесткую лавку военного изолятора, прикрыть глаза и позволить всем вокруг делать, что они там надумали. В полном отчаянии, раздробленный на молекулы, он тянул к жене руки, чтоб холодная волна презрения и отвращения в ее глазах хлестнула по роже отрезвляющей пощечиной. Неожиданно и оттого еще больнее.
Почему вдруг он вспомнил это сейчас? Думал ли, что за такой искренней с виду улыбкой Пенни кроется второе дно? Что она тоже станет глыбой холодного, бездушного мрамора, стоит коснуться ее жаждущими хоть какого физического контакта пальцами? Станет ли, как жена, вспоминать, сколько на них крови безвинных. Тех самых детей, женщин и стариков с уродливых фото на первых полосах газет.