В голове сразу возникла недавняя обеспокоенность Уолша личностью, которая дала мне эту папку.
Гримби – журналист. Он любит копаться в грязном белье. Он всегда был падок на скандалы и считал, что именно провокации и освещение чужой личной жизни на страницах газеты помогут достичь популярности. Поэтому я совсем не удивилась, когда он достал эту папку. Ведь наверняка у него там на каждого богатенького мажора по одному толстому досье.
Но что значит эта надпись? Кто ее оставил?
А если я ошибаюсь? И опасения Алекса вполне не безосновательны?
– Этьен, привет! – Мой бывший коллега взял трубку буквально после первого гудка.
– О, Саманта! Как же я рад тебя слышать! Как твои дела? Твой Алекс, конечно, дал взбучку нашему боссу. – Этьена, похоже, вся эта ситуация забавляла.
Даже страшно представить, сколько раз они там в редакции перемыли кости мне и Уолшу.
– Этьен, мне нужна твоя помощь.
– Оу, судя по голосу, дело серьёзное, – игривый тон коллеги сразу исчез.
– Да, даже очень. – Во мне нарастало волнение, которое я не могла контролировать. – Останься, пожалуйста, после работы в редакции и, когда все уйдут, проведи меня в кабинет Гримби.
Ровно в 8 вечера я стояла у входа в редакцию. Этьен написал мне пару минут назад, что последний сотрудник ушёл, и я тут же рванула к нему из близлежащей кофейни, где я ждала около часа отмашки от коллеги.
– И что мы ищем? – поинтересовался Этьен, когда мы вошли в кабинет босса.
– Следи за дверью. Все расскажу потом.
Я сразу же пошла к шкафу с папками, откуда Гримби достал досье на Уолша.
Две полки шкафа были забиты одинаковыми белыми папками, на остальных стояли разные книги и подшивки нашей газеты.
Я достала одну из папок, она была без подписи. Открыв ее, я ужаснулась. Фотографии. Много фотографий.
Нащупав в кармане куртки знакомый листок, я достала его и приложила к фотографиям.
Да, это она. На всех этих фотографиях в папке Алекс с той же девушкой, что и на фотографии с подписью.
Черноволосая красавица обнимает Уолша, смеётся. Она выглядит очень счастливой. Алекс же особых эмоций не выдаёт.
Волнение и озабоченность накалились во мне до предела. Меня бросило в жар, а руки дрожали и практически не слушались.
Я взяла ещё одну папку. И снова Алекс. Здесь уже практически не было фотографий, а лишь какие-то вырезки из газет и журналов, лист с биографией, распечатки из интернета.
В третьей папке снова были фотографии Уолша, но уже в повседневной жизни. Без девушек. На тех фотографиях, которые я бегло просмотрела, Алекс был возле своего офиса в Лондоне, с Генри, на каких-то деловых встречах.
В моей голове вся эта информация уже просто не укладывалась. Теория о том, что Гримби собирает такие папки на многих известных людей разлетелась в пух и прах. Нет больше никаких папок. Только эти, и все они посвящены Уолшу.
На полке осталась стоять последняя папка. Вытащив ее, я несколько секунд просто смотрела на пустую обложку. Мое воображение даже представить не может, что в ней хранится.
Эта папка посвящена мне. В основном на всех фотографиях мы с Алексом в Лондоне. Фотографий очень много. На некоторых я с Генри. Даже есть снимки с нашей с Алексом первой поездки в Париж.
Как это возможно? Неужели за нами кто-то следил? И получается, Гримби отлично знал, кто я. А может он специально принял меня на работу? И это все часть его плана?
Но что у него за план?
Стены кабинета стали настолько тесными, что кислорода практически не осталось, и мне приходилось буквально ловить его, открывая рот и делая глубокий вдох. По спине стекал пот, а щеки пылали.
Не в силах больше находиться в этом душном кабинете, я небрежно сложила все папки обратно на полку и выскочила на улицу.
На свежем воздухе дышать стало легче, но шоковое состояние все равно ещё было слишком сильно.
– Эй, ты что там нашла такое? – Этьен выскочил на улицу за мной.
– Извини, я пока ничего не могу сказать. Мне надо ехать. Где такси? – сбивчиво говорила я, оглядываясь по сторонам в поисках машины.
Я отлично понимала, что мне необходимо как можно быстрее оказаться только в одном месте. Мне нужно спешить.
До гостиницы Уолша я добралась за двадцать минут. И это были самые длинные двадцать минут в моей жизни. Каждая минута, каждая секунда тянулись словно вечность. За эти мгновения я сотню раз прокручивала различные сценарии. В моей голове будто бесконечная карусель крутились папки с фотографиями и слова Уолша о психе.
Когда я бегом поднялась на нужный мне этаж и стала перед дверью номера Алекса, я уже не чувствовала ни ног, ни рук. Мое сердце уже не в силах было биться, и теперь оно уже настолько замедлило свои удары, что, кажется, весь организм воспарил над землёй и замер в томительном ожидании.