Я вновь взглянул в окно – огни продолжали пылать, но, кажется, мое сердце уже сгорело.
Я взглянул равнодушно на Генри:
– Нет, уже не мое. Это бизнес. И, если честно, я буду только рад, если Клэмфорд угробит компанию.
Генри тяжело вздохнул. Я знаю, ему больно это слышать, ведь он тоже много сил вложил в AGinc.
– Но он же отец Кэтрин. Как ты можешь такое говорить.
Я хотел ещё добавить: «И Саманты», но промолчал.
– И что?
– Алекс, ты можешь себе вернуть все. Нужно лишь принять правильное решение.
Я понимал, к чему клонит брат. Но хотел, чтобы он произнёс это вслух.
– Правильное – это какое?
– После твоего возвращения в Лондон, Кэтрин не отходит от тебя. Она заботиться о тебе. Ну неужели ты не видишь, что она любит тебя? Ты ведь ее тоже когда-то любил?
– В прошлой жизни, – равнодушно ответил я.
Генри был раздражён, его руки то елозили по коленям, то поправляли волосы.
– Но ты можешь вернуть компанию! Просто будь с Кэтрин помягче. Позволь ей быть рядом, не отталкивай.
Я пристально взглянул на Генри. Я пытался понять, кто этот человек рядом со мной. Знает ли он вообще меня? Или, может, это я так поменялся? Возможно, раньше я был готов на все ради своей компании? А сейчас? Кто тогда я сейчас?
– Генри, спасибо тебе. Я знаю, ты заботишься обо мне. – Машина остановилась, мы подъехали к родительскому дому. – Но это уже не моя история.
– Но...
– Пора домой, завтра у нас приём. Мама будет вне себя, если мы не поможем ей подготовиться и полдня будем отсыпаться.
Дверь автомобиля с моей стороны открылась и на улице меня уже ждал охранник с инвалидной коляской:
– Мистер Уолш, давайте я помогу вам.
Саманта
Мы зашли в квартиру, и я сразу извинилась перед ребятами и попросила дать мне пару минут, чтобы переодеться.
Зайдя в спальню, я плотно закрыла дверь и схватила себя за лицо. Я массировала его пальцами, пытаясь привести себя в чувства. Сейчас важно не раскиснуть. Нельзя плакать. Нужно держать себя в руках.
Похлопав себя по щекам, я слегка взбодрилась. Мне важно не оставаться на едина со своими мыслями, поэтому я быстро сменила одежду и вышла к Патрику и Люку.
Парни время зря не теряли, а уже нашли в холодильнике какие-то продукты и начали готовить.
– Эй, не уверена, что еда в холодильнике свежая. Здесь давно никто не жил, – произнесла я, заходя на кухню.
– Похоже, что свежая. – Патрик протянул мне лист бумаги.
На нем неразборчивым почерком было написано:
«В холодильнике свежие продукты. Надеюсь, ты не будешь завтракать в одиночестве. Твоя заботливая мама».
Эта женщина сведёт меня с ума. Видимо, она заставила курьера написать эту записку.
Я свернула лист и отправила его в мусорное ведро.
– Твоя мама, наверное, удивиться, когда узнает, что ты завтракала с двумя мужиками, – со смехом произнёс Патрик.
– О, да. Такого она точно не ожидала.
Мы все втроём громко рассмеялись.
Люк оказался не только отличным фотографом, но и прекрасным поваром. Он накормило нас вкусной яичницей, а ещё сделал отличные коктейли.
Ночь пролетела за разговорами. И лишь когда начало светать, всех одновременно потянуло в сон.
Я проснулась от раздражающей вибрации возле моего уха. Телефон катался по тумбочке. Голова трещала.
– Который час?
Взглянув на экран, я увидела фото мамы.
Нужно брать трубку, иначе она пришлёт ко мне полицию.
– Мам, со мной все в порядке.
– Саманта, уже два часа дня. Я собиралась вызывать полицию. – Я невольно закатила глаза.
– Не переживай. Я просто вчера поздно уснула.
– Ты там не одна?
– А с кем? – Эту женщину теперь не унять.
– Я расскажу тебе все потом. До связи. Вечером буду дома.
Мама ещё что-то говорила, но я положила трубку. Я не готова пока к общению с ней.
На часах действительно было два часа дня. У ребят в 7 вечера самолёт. Нам лучше поторопиться.
В аэропорт мы приехали около 5 часов. Ребята вчера выпили немного больше меня, поэтому оба выглядели не очень. Люк все время пил воду, а Патрик ныл, что хочет спать.
Пока Патрик пошёл узнавать, где проходит регистрация на рейс, мы с Люком остались наедине. Неожиданно его лицо стало серьёзным, на нем практически бесследно пропали признаки похмелья.
– Саманта, я хочу тебе кое-что сказать.
Я смотрела на него, удивляясь таким резким изменениям.
– Ты можешь не прислушиваться к моим словам, но, поверь, я многое в жизни видел. Огромное количество людей прошли через мой объектив. И в чем, в чем, а в людях я разбираюсь.