затратах психической энергии, когда я по многу раз подносил стопку кружков
к плотно зажмуренным глазам, пока ясный образ черты на внутреннем кружке
не возникал в красном тумане под закрытыми веками.
Но я уже знал, что первому впечатлению никогда нельзя доверять, и нужно
продолжать вглядываться, преодолевая головную боль, и через какое-то время
воображаемая мною линия станет вращаться, неизменно по часовой стрелке,
чуть задерживаясь в одном положении, которое чаще соответствует реальному,
чем любое другое.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Я пробовал проводить эксперименты легко, без напряжения, и выяснилось,
что они также могут быть успешными, однако при применении иной, вернее,
прямо противоположной техники.
В специальной серии опытов я указывал положение черты не задумываясь
и не ожидая появления зрительного образа, но по наитию и без перерывов
на восстановление сил, и после четырёх-пяти, обычно, неправильных ответов,
количество удачных существенно возрастало.
Таким способом всегда удавалось в течение получаса набрать примерно
на пять-семь точных попаданий больше среднестатистических двадцати пяти
из пятидесяти возможных и за неделю показать математически чрезвычайно
убедительную статистику.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Правда, для того необходимо выдавать предсказания со скоростью пулемёта
и не обращать никакого внимания на результат, который должен записывать,
разумеется, не сам субъект, а помощник. Неудобство составляла и обработка
длинных серий с малой результативностью, крайне затруднительная
вручную, без компьютера.
Но самое главное, в будущем предстояла демонстрация эффекта, призванная
убедить любого скептика, и она обязана быть наглядной безо всякой обработки,
если не стопроцентно безошибочной.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Поэтому мне пришлось отказаться, скрепя сердце, от красивого, артистичного
и неутомительного метода в пользу тяжёлого и долгого, зато результативного,
по которому я проводил в день один или два, изредка три опыта, перемежая их
занятиями изобразительным искусством.
Вырисовывающееся взаимодополнение художественного и аналитического
способов познания, а также « шестого чувства », само по себе представляло
немалый научный интерес и не только показывало, где искать перспективных
субъектов для дальнейших моих исследований, но и освещало тёмную фигуру
подсознательного, вечного статиста на сцене мышления.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Возле мебельной свалки у канавы в траве я нашёл клещи и большой молоток,
возможно, тот самый, которым некто с неизвестной целью расколотил голову
четырехликого торшера.
Старую мебель со свалки вывозили регулярно, однако некоторые вещи явно
пролежали тут не один год, и с помощью найденных инструментов я отодрал
от них множество великолепно выветренных досок розового, красного, а порой
даже и редкого чёрного, иначе, эбенового дерева.
~~~~~~~~~~~~~~~~~
В магазине слесарных принадлежностей за весьма скромную цену я приобрёл
ножовку по металлу, а во « Льве еды » - дюжину мохнатых кокосовых орехов,
целых, а не распиленных на две чашечки, и попотев изрядно, распилил их сам,
не поперёк, но вдоль, получив из каждого две изящные лодочки.
Внутри, под белым съедобным слоем, по вкусу напоминавшем лесной орех,
оказалась, как я и предполагал, изумительной красоты поверхность глубокого
каштанового цвета с тонкими ветвистыми прожилками.
Лёгкая и прочная скорлупа ореха величиной с детскую голову, укреплённая
на морёных досках, служила превосходной рамкой композициям, склеенным
из кусков плавника, коры и раковин.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Китайская рыбная лавка, расположенная поблизости в моле, снабжала автора
ещё одним уникальным художественным ингридиентом.
Я регулярно покупал в ней тушки кальмаров, которых меня научил готовить
самарский знакомый, репатриированный из Шанхая, в те странные годы, когда
Хрущёв переводил страну то на цыплячью монодиету, после визита в Америку,
то исключительно на дары моря, посетив Японию.
Экономии ради, я брал их неразделанными, не брезгуя самому снять с них
скользкую пятнистую кожицу, отсечь дюжину щупалец, усеянных присосками,
вырезать попугайский острый клюв и наполненные чернилами глазные мешки.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Однажды мне пришло в голову высушить белёсые мутные сферические глаза,
размером от булавочной головки до крупной горошины, плававшие в противной
тёмной жидкости, и результат получился совершенно потрясающим.
После высыхания твёрдые, будто жемчужинки, сферы распадались надвое,
обнажая плоскую, словно полированную поверхность, откуда в упор смотрел
таинственно мерцающий фосфоресцирующий зрачок.
Глаз обладал свойством ярко светиться в темноте, и выражение взгляда его,
казалось, меняется каждую минуту.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Так мои композиции ожили и стали глядеть на зрителя. Из морёных досок
я сбивал решётчатые структуры свободной формы и крепил к ним овальные
половинки кокосовых орехов, а внутри них помещал свои глазастые коллажи.
Сам собой в них наметился общий сюжет, рассказ о художнике, потерпевшем
кораблекрушение и выброшенном на необитаемый остров. Еды там оказалось
предостаточно, но художник не может не работать, и вот он собирает у моря
обломки корабля, плавник, раковины и воздвигает подобие алтаря, желая тем
возблагодарить Провидение за спасение и надеясь на освобождение из плена.
Маленькие скульптурки в ореховых скорлупках составили связную повесть-
воспоминание о его прошлой жизни, а композиционный центр алтаря заняла
створка крупной раковины в виде рассечённого пополам человеческого сердца,
которую я нашёл вечером первого дня в Америке, идеально вписавшаяся туда
и по объёму и форме, и цвету.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Также я не оставлял занятий живописью, и вспомнив совет хозяина галереи
« Мир искусства », использовал для неё полотна старых картин, приобретая их
за гроши на гаражных распродажах.
Рачительные владельцы частных домов округи по субботам и воскресениям,
перетряхнув содержимое чердаков, сараев и кладовых, устраивали в гаражах
выставки безносых статуэток, потёртых плюшевых медведей, поржавевших
велосипедов, разрозненных наборов посуды, заплесневелых книг и так далее.
Иногда там встречались вещи, наверняка бы доставившие целое состояние
на приличном аукционе, вроде барочного секретера из карельской берёзы,
блюда итальянской старой майолики или лёгкого конструктивистского стула
школы « Баухаус ».
Увы, сейчас я не мог разрешить себе вложить в это дело даже пару долларов,
и походив кругом, повздыхав, поцокав языком и справившись о цене, обычно
совершенно демпинговой, покупал только обрамленные полотна, чаще всего,
тех же вездесущих ковбоев, индейцев, пионеров, лесорубов и золотоискателей.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Наступила осень, изнуряющая жара спала, и в нередкие ясные дни погода
напоминала о конце августа на родном северном побережье Чёрного моря.
Я ощущал определённый прилив сил, и мои занятия живописью, композицией
и научными опытами помогали мне преодолевать уже накатывавшие на меня
приступы той тоскливой болезни, коя неотвратимо поражает любого эмигранта
через пару-тройку месяцев после его переселения и держит железной хваткой