– Послушай меня, Лиза. Делай, как договаривались. Надеваешь выбранный мною комплект нижнего белья, распускаешь волосы, наносишь макияж. В холодильнике я оставила бутылку шампанского и фрукты. Все это оставляешь в спальне. Да, и свечи не забудь - разместишь их на прикроватных тумбочках. Душ – само собой разумеющееся. И не переживай ты так. Главное расслабься и получай удовольствие. Мы им за это немалые деньги платим. Кстати, не вздумай нацепить свои тапочки допотопные. Только изысканная обувь на шпильке.
Проинструктировав меня, подруга чмокнула в трубку и, сославшись на то, что ее ждет непонятно какой по счету любовник, отключилась.
Ее слова и спокойствие, с каким она все это мне говорила, на какое-то время успокоили и придали сил. Но, как оказалось, ненадолго.
Обустроив спальню должным образом, я перешла к своему перевоплощению. И вот тут меня снова зазнобило от волнения. Одним пальцем я подцепила то, что Таня назвала комплектом нижнего белья. Это Нечто состояло из практически невидимых трусиков (с таким же успехом можно было их и не одевать) и пеньюара, который больше походил на паутину, выуженную из чулана. Только французского чулана, что сути не меняло.
Покрутив белье и так, и сяк, я все же решилась. Тем более, ничего другого мне не оставалось. Трусики непривычно врезались в попку, застревая между половинками, а спереди ткани хватало как раз на то, чтобы прикрыть узкую полоску волосков. Я то и дело трогала рукой то, что осталось от моей растительности.
Когда пришла очередь прозрачного пеньюара, я уже исчерпала запас нецензурных слов в адрес Тани.
– Не могла поприличнее что-нибудь найти. Какой толк от всего этого обилия кружев? Женщине должно быть удобно, в первую очередь. Неужели кто-то чувствует себя комфортно в этом камуфляже для куртизанок? – бормотала я себе под нос, пока расчесывала темно-каштановые волосы, доходящие мне до середины спины.
Как и наставляла Таня, я накрасилась и распустила волосы, приготовила шампанское и свечи. Достав из шкафа босоножки на шпильке, я, наконец, обратила внимание на то, каких успехов достигла. То, что показало зеркало в прихожей, изрядно меня удивило.
– Ну и срам.
Из отражения на меня смотрела полураздетая женщина (в зачет идет лишь кусочек прозрачной ткани) с призывно накрашенными губами и копной густых волос, рассыпанных по спине и плечам.
«Неужели это я?»
Да, увидеть себя в таком наряде было настоящим испытанием. Я сразу подумала о том, что в таком виде перед постоянным любовником появляться стыдно, а перед незнакомым мужчиной и подавно. Рука непроизвольно опустилась к лобку в жгучем желании прикрыть откровенную картину.
От созерцания всей этой прелести в виде практически голого тела, меня отвлек звонок в дверь. Я все еще стояла в прихожей в самом непотребном виде, но в ту же секунду рванула в спальню. Не хватало еще, чтобы какая-нибудь соседка услужливо рекламу мне дала. Так и видела: «Лизка Миронова гулящей девкой заделалась. Клиентов прямо в квартире принимает».
По пути взглянула на часы. До прибытия «заказа» оставалось еще оставалось время. Это заставило меня мигом спрятать свой наряд под халатик.
Мне свойственна беспечность, поэтому я сразу открыла дверь, не глядя в глазок. И очень даже зря. На пороге стоял мужчина в красном комбинезоне и черной футболке. В руках он держал чемоданчик. Похожий всегда носил с собой наш сантехник Петрович.
Шальная догадка пронзила мозг, и я осталась стоять, молча созерцая довольно заманчивую картину. Назвать его красавцем не поворачивался язык. Мужчина, стоявший на пороге квартиры, вполне сошел бы на роль древнегреческого бога: короткие каштановые волосы, заманчивая линия губ, цепкие карие глаза и небольшой шрам, рассекающий правую бровь. Тело гостя состояло сплошь из одних мускулов. Сними он майку, я бы точно насчитала все восемь кубиков пресса. А еще во всем его облике сквозили уверенность и мужественность.
Сомнений в том, кто это, не осталось.
«И это все мне?» - неожиданно подумала я, радуясь, как подарку под елкой в детстве.
Внешность незнакомца не портил даже шрам. Как известно, шрамы только украшают мужчин. Я была согласна с этим высказыванием на сто процентов.